Я не сдамся без боя!

Он тут же пожалел о сказанном: судя по брошенному из-под косматых бровей острому, проницательному взгляду, Остап Богданович понял его правильно, а вовсе не так, как, по замыслу, должен был понять.

Впрочем, это уже ничего не меняло. Генералы, не сговариваясь и уже не таясь друг от друга, почти синхронно посмотрели на часы.

Было одиннадцать тридцать четыре.

* * *

Тыкать пальцами в кнопки, чтобы узнать, на какое время установлен будильник, и попытаться его отключить, Глеб не рискнул: у него было подозрение, что это может оказаться крайне нездоровым занятием.

В правом верхнем углу дисплея обнаружилось крошечное изображение обычных механических часов со стрелками и круглым циферблатом. Нарисованные стрелки показывали одиннадцать сорок пять; вероятнее всего, это и было время, на которое неизвестный Глебу подрывник запланировал взрыв.

Такая вводная в корне противоречила всему, что Слепой знал об этом деле. По плану, первым должен был прогреметь взрыв в метро, и только потом, когда уцелевшие хлынут наверх, настала бы очередь грузовика. Впрочем, так решил он сам; это было логично и казалось единственно верным, но логика срабатывает не всегда, да и уважаемый Саламбек — не примитивный компьютер, чтобы всегда и во всем ее придерживаться…

Он опять испытал крайне неприятное чувство потери опоры, как будто земля вдруг ушла у него из-под ног. Малейший просчет мог очень дорого обойтись, а установленный на без четверти двенадцать будильник безмолвно и красноречиво свидетельствовал, что просчет таки есть. И просчет, судя по всему, крупный.

А может, татарин, пьяная скотина, просто перепутал время? Ему сказали: без пятнадцати двенадцать, — а он услышал: двенадцать… А?..

Как бы то ни было, время шло, и осталось его до невозможности мало. Глеб еще раз внимательно осмотрел устройство и, как и в самом начале, мало что понял. После минутного размышления он пришел к выводу, что очутился в незавидном положении пресловутого киногероя, которому предстоит выбрать, какой из двух одинаково подозрительных проводков перерезать. «Так тебе и надо, — подумал он с тихим отчаянием. — Будешь знать, как ржать над серьезными фильмами!»

Подумав, что сыграть в русскую рулетку еще успеет в любом случае, Глеб присел на мешок с гексогеном, вопреки собственным правилам закурил, достал из отсыревшего кармана телефон и набрал знакомый номер.

По счастью, Забродов ответил сразу же, как будто ждал звонка.

— Легок на помине, — вкусно, с аппетитом жуя, сказал он. — А я как раз о тебе думаю…

— Частный случай так называемой телепатии, — сказал Глеб. — Извини, Илларион, на обмен любезностями нет времени. Мне нужна профессиональная консультация.

— Весь внимание, — сказал Забродов и что-то с хрустом надкусил.

— Вопрос простой, — сказал Глеб. — Какой провод резать: черный или желтый?

Забродов перестал жевать.

— Ты что, выпил? — спросил он осторожно.

— Давай по делу, а? — взмолился Глеб. — А то, боюсь, выпить мне уже не доведется.

— Если по делу, я должен, как минимум, знать, о чем идет речь, — быстро и деловито проговорил Илларион.

— Часовой механизм, — сказал Глеб. — Вернее, обыкновенный электронный будильник…

— Кнопки не трогай! — встревоженным голосом перебил Илларион.

Сиверов криво усмехнулся.

— На это-то у меня ума хватило, — заверил он. — А вот дальше — ни тпру, ни ну… Тут поработал какой-то затейник — такого навертел, что у меня уже мозги набекрень от его фокусов.

— Подробнее, — потребовал Забродов. — Я имею в виду фокусы, а не твои мозги.

Глеб честно попытался описать то, что видел, но это ему удалось лишь частично: в механизме встречались детали, названия и функции которых были ему неизвестны; к тому же, половина знакомых предметов была использована явно не по назначению.

— Бред какой-то, — растерянно пробормотал в трубке голос Забродова, когда Глеб умолк. — Его что, наркоман собирал?

— А как ты догадался? — спросил Глеб, вспомнив Макшарипа с его неразлучной самокруткой. О Сагдиеве было известно, что он опытный подрывник, обучавшийся тонкостям профессии у самого Хаттаба. Его богатый опыт и обширные познания, будучи помноженными на энное количество высококачественной афганской дури, вероятно, и дали замысловатый результат, находившийся в данный момент у Глеба перед глазами. Правда, было решительно непонятно, при чем тут Макшарип, который, насколько понял Глеб, месяцами не выходил из квартиры. Тут отчетливо пахло загадкой, разгадывать которую у Сиверова сейчас не было ни времени, ни желания. — Так черный или желтый?

— А черт его… Ну, попробуй черный…

— А если это не поможет, попробовать желтый, да?

— Да, ты прав, совет так себе… А просто свалить оттуда ты не можешь? Впрочем, что я спрашиваю, мог бы — давно бы свалил… Слушай, а давай я сейчас сам к тебе подъеду!