Я (не) согласна

— Я скажу, чтобы тебе принесли поесть, — рассеянно сказал Аяз, уже думая о чем-то другом. — Вики очнется через четверть часа. Скажи, что я велел лежать. Скажи, что это важно. Я приду, как только смогу. У меня там тяжелые.

Я кивнула, вздыхая, и только когда он уже почти вышел, решилась спросить:

— А Дар где?

— У хана, — кивнул Аяз. — Я пошлю человека.

Он улыбнулся одной стороной лица, быстро закрыл ладонью шрам и вышел.

Виктория действительно очнулась быстро — я не успела даже начать беспокоиться. Она попыталась подняться, но я строго сказала, что ее муж запретил. Она кивнула и послушно улеглась обратно, обхватив руками живот. Бррр, никогда, наверное, не решусь завести ребенка. Слишком это страшно.

— Аяз сказал, что всё будет хорошо, — сказала я. — Но вставать нельзя, пока он не позволит.

— Ладно, — спокойно согласилась кузина, прикрывая глаза. — Главное, что он жив и здоров. Остальное переживем.

— Тебя не пугает, что он… ну… его лицо…

— А что с его лицом? — покосилась на меня Вики. — Он же сказал, что уже не болит.

— А шрамы?

— Да, он, конечно, будет переживать, — грустно ответила Виктория. — Теперь он не самый красивый среди детей Наймирэ. Но это не конец света.

Я промолчала, потому что спрашивала абсолютно про другое. Не хочет меня понимать — не надо. Если бы с лицом Дара что-то случилось, я бы и сама ни за что его не разлюбила, потому что лицо — это такая ерунда по сравнению с тем, что в сердце.

Дар явился вместе с Аязом и потянул меня за собой, позволяя степняку остаться наедине с женой. И всё-таки не должно так быть. Во всех книжках пишут, что зло должно быть наказано, злодеи побеждены и все такое. А здесь вдруг приходится хоронить нескольких человек, Исхан-тан, кажется, никогда не сможет ходить, а Аяз навсегда перестал быть красавцем. Нет, я так не хочу! Непременно напишу обо всей этой истории книгу, и уж там будет правильная концовка!

И только Дар отчего-то был спокоен и даже немного весел.

— Жизнь продолжается, рыбка моя, — мягко сказал он мне. — Ты не переживай за этого засранца. Жена его любит, у него вот второй ребенок будет. К тому же у него больница. Поверь, он на своем месте. А в Степи теперь порядок будет. Кстати, у меня для тебя новости, ты только не кричи, ладно?

Он, посмеиваясь, сунул мне в руки серо-зеленый конверт. Я смело вчиталась в аккуратный почерк отца и всё же взвыла.

— Нет! Они же старые! Дар! Ну правда! Маме уже почти сорок! Не может быть!

— Вот так, лапуля. Теперь ты будешь не единственным ребенком в семье.

Глава 45. Эпилог

В очередную поездку в Степь Дара сопровождал один Аяз, а жен своих они оставили гостить у деда Мстислава. Если со Стефой было всё понятно, то Виктория обижалась. Ей-то Степь — дом родной. Но дед с бабушкой очень уж любили упрямую маленькую Лили — да и Стефании тоже нужна была поддержка.

— Вот зачем я на это купилась? — ворчала Стефа себе под нос. — Будет весело, говорил он. Все женщины через это проходят — говорил он. Я буду рядом… где рядом, где? Почему мне никто не сказал, что будет болеть спина и постоянно хотеться в кустики?

— Хватит ныть! — прикрикнула на подругу Виктория. — Я двоих выносила, и ничего. Как видишь, живая!

— Ты не сравнивай, — насупилась Стефа. — Ты оборотень, тебе легче.

Виктория промолчала, потому что тоже так считала.

— Ты уверена, что тебе нужна эта земляника? — уточнила она.

— Я мечтала о ней всю ночь, — патетически воскликнула жена славского принца. — Я без нее умру!

— Напомни мне, почему мы не послали за ягодами сенных девок?

— Я хочу с земли прямо.

— Ну давай я тебе рассыплю!

— Фу, Вики, ты такая неромантичная!

— Кто бы говорил…

На самом деле обе девицы были страшно довольны и друг другом, и солнечным днем, и земляничной поляной возле березовой опушки. Беременность у Стефы была не столь уж и тяжела, и живот еще не слишком мешался, а выглядела она так мило, что Виктория задумывалась над третьим ребенком. А что — где двое, там и трое, да и роды с мужем-целителем были настолько легки, что никаких неприятных воспоминаний не оставили. Впрочем, Аяз считал, что еще рано думать о детях, а Виктория ему в этом вопросе полностью доверяла.

Ворчала Стефания исключительно, чтобы не терять навык. Счастлива она была неимоверно, и ребенка хотела сама, хоть и говорила всем, что муж настоял. Ей всё на свете сейчас нравилось: и душистая ягода, и солнце, и полосатые тени от стволов. И даже то, что Дар уехал один, ее не печалило. Трястись на лошади и нюхать запах вареной баранины она совершенно не жаждала. Тем более, в ожидании была своя прелесть — скоро муж вернется и будет особенно нежно гладить живот и разговаривать со своим ребенком.