Я (не) согласна

Я писала почти до самого рассвета, выплескивая из себя воспоминания и страшась даже перечитать написанное. Под конец глаза стали закрываться сами собой, а перо выпало из рук.

— Степан, эй, Степан! — трясла меня за плечо чья-то рука. — Хватит дрыхнуть. Ты мне сегодня нужен.

Я вскинула голову, с трудом разлепляя глаза и подгребая под себя тетрадь.

— Я надеюсь, что ты не пишешь доклады Кирьяну Браенгу, нет? И Эстебану Галлийскому тоже не пишешь? Тогда давай передевайся и спускайся. Быстро завтракаем, и нас ждут в суде.

— Не нас, а вас, — проворчала я, украдкой проверяя, не сбилась ли грудь. — Я-то тут при чем?

— Будешь записи вести, дубина, — ответил Дамир. — Спуститься сам сможешь? Как нога?

Я вытащила ногу из-под стола и повертела во все стороны. Боль еще была, но совсем слабая.

— Смогу, — ответила я. — Дамир Велеславович…

Он странно на меня посмотрел, и я мгновенно захлопнула рот.

— Всеславович, — поправил он меня.

— Да, простите, — кивнула я. — Вы идите, я дальше сама… сам.

Да что это такое! Язык сегодня совершенно меня не слушается!

Блондин коротко кивнул, "не заметив" моей оговорки, и вышел. Я подскочила, застонав от боли в спине, и принялась умываться. Парадный костюм был хорош тем, что к широкой белой рубахе прилагались кружевное жабо и жилет — по последней франкской моде, а это значит, что мою многострадальную грудь можно было перевязать чуть слабее. Всё равно будет незаметно. Только жарко. Ничего, лето не вечное. Панталоны с нашитым спереди гульфиком были уже узковаты. Надо завязывать с блинчиками и пирожками, да как устоишь? Отрастила ты, Стефа, задницу — скоро все брюки перешивать придется. Хорошо, что в Славии обтягивающие бриджи не носят. Натянула свободные портки, самые светлые и легкие, какие нашла, с завязками под коленом. Сапоги на бледные тощие ноги натягивать не стала, чулки тем более: повязка мешала. Сунула ноги в туфли. Заглянула в зеркало — пора уже волосы стричь, а то как девчонка лохматая стала. Нынче же в цирюльню загляну.

Есть не хотелось, хотелось только спать. К тому времени, как я с тростью доковыляла до столовой комнаты, Дамир уже сожрал всё, что стояло на столе, оставив мне лишь пару бубликов и горячий кофе.

— А кофе тут дерьмовый, — раздалась из угла франкская речь, и я поперхнулась от неожиданности и опрокинула на себя чашку и в самом деле отвратительного кофе.

— Твою мать, Степан! — рявкнул мой хозяин. — Ты совсем дурной!

— Да ладно, — мирно пробормотала я, отряхиваясь. — Я в порядке, а эту дрянь нисколько не жалко.

Благодаря дурацкой галлийской привычке, существенно пострадала лишь салфетка, которую я постелила на колени. На жилет упало лишь несколько капель.

— Ты понимаешь франкский, — пристально поглядел на меня Дамир.

— А еще галлийский и немного катайский, — кивнула я, выглядывая разговорчивую даму. — Не ожидали?

— Не ожидал. И писать умеешь?

— На галлийском и франкском только.

Из-за углового стола поднялся невысокий мужчина с длинными черными волосами в роскошном наряде на франкский манер. Я сразу обратила внимание на его движения: он показался мне отчего-то гибким, будто змея. У него было интересное живое лицо с раскосыми глазами. Неужто степняк? Нет, скорее катаец. Слишком красив для степняков. Слишком хорошо сидит светло-сизый длинный жилет — сразу видно, шит на заказ. Он подал руку своей женщине, помогая подняться. Нет, не женщине — девушке, судя по тоненькой талии, совсем молоденькой. У нее были красивые каштановые с красным отливом волосы, заплетенные в сложную косу до середины спины. Цвет у волос совсем как у меня. А вот глаза, хоть и немного раскосые — ярко-голубого цвета.

Я едва не заорала от неожиданности, встретившись с ней глазами, хотя по голосу уже всё поняла. Красивая дама и вовсе споткнулась и свирепо оскалилась. На ее лице я прочла свой приговор. Заметив пристальный взгляд Дамира, я уткнулась в свою пустую уже чашку, уверенная, что Виктория — моя кузина, каким-то непостижимым образом оказавшаяся в одной гостинице со мной — не рискнет ко мне подойти. Так оно и произошло. Черноволосый красивый мужчина потянул ее к выходу. Всё-таки катаец, они волос не стригут обычно. Или степняк?

— Мое первое предложение все еще в силе, — неожиданно заметил Дамир.

Я, моргнув, с недоумением взглянула на него.

— Что?

— Эти люди… они явно тебя узнали. Ты скрываешься. Нужна помощь?

— Не думаю, — пожала плечами я. — С ними проблем не будет. Вы позавтракали? Пора идти.

Мы вышли на улицу, жмурясь от яркого солнца. Дамир махнул рукой, подзывая извозчика. Уже сидя на мягком сидении, оббитом вишнёвой кожей, я снова увидела кузину. Она, не отрываясь, смотрела в мою сторону, совершенно не обращая внимания на своего, по-видимому, супруга, что-то ей говорившего. Дамир тоже взглянул в ее сторону.

— Сестра, — уверенно сказал он. — Волосы одинаковые, брови, разрез глаз.

— Родственница. Дальняя, — вздохнула я неохотно. — Пожалуйста, не надо вмешиваться.