Я (не) согласна

"Любезный (а хотелось бы написать "возлюбленный") друг мой (а хотелось бы — "сын"), я глубоко растерян вашим демаршем. Не думаю, что за два ближайших года что-то изменится, разве что ваша невеста станет на два года старше, но вы настаиваете — а у меня нет причины вам противиться. Итак, давайте отложим свадьбу. Верю, что у вас есть на то причины, которые вы пока озвучить не можете. В свою очередь, уверяю вас, что моя дочь Стефания в любое время готова выполнить свой долг и стать достойной супругой и матерью ваших детей.

P.S. Вы сменили секретаря? Почерк нынешнего отличается в лучшую сторону.

С всевозможным уважением, лорд К. Б."

От поскриптума меня начало колотить, пальцы затряслись и ослабели. Итак, будем считать, что возлюбленный мой (тьфу ты, заразилась этими витееватостями) отец догадался. Недаром он заметил про почерк. Но какая наглость! Не зная, где я нахожусь, даже не подать вида, что невеста-то пропала! Да еще щедро раздавать авансы от моего имени! Достойной супругой, как же! Матерью детей — возможно. Но приличной супруги из меня не выйдет, уж простите.

Как воочию, я представила перед собой узкое лицо отца и будто услышала его голос:

— Стефания, ты жертва. Ты заложник политики. Твой выбор не такой, как у всех. Ты можешь быть счастливой или несчастной, вот и всё. Я позволял тебе многое… Но сейчас пришло время, когда нужно сделать шаг и выполнить свой долг.

Долг и я — понятия несовместимые. Зря ты, отец, показал, что есть другой мир — а не только в стенах дворца. Запереть меня обратно в золотую клетку я не позволю.

А потом вдруг перед моими глазами предстал Дамир: такой, каким я видела его уже не раз — полуголый, взъерошенный, с кривой усмешкой. И в голову пришла совершенно нелепая и оттого еще более завлекательная мысль: а ему бы я ребенка родила. Вспомнила, как его пальцы ощупывали щиколотку — нет, ничего кроме боли, я не чувствовала. Но сейчас вдруг щеки вспыхнули и в животе ухнуло, как на качелях. Приехали, Стефа. Ты понимаешь, что означают эти признаки. Ты почти в него влюбилась. В собственного нареченного мужа, между прочим. То-то сейчас отец ухахатывается над твоей глупостью.

— Стёпа, ты наверное голодный? — раздаётся сладкий голосок из дверей. — Принести тебе обед?

— Ничего не нужно, — строго отвечаю я. — Дамир Всеславович велел с бумагами разобраться, некогда мне.

— Но Стёпа! — глаза Дарёны просто сияют. — Нельзя же не обедать!

Вот же упрямая баба! Какой мне обед среди бумаг? А вставать я всё равно боюсь. Да и до кухни мне не дойти, это ж спуститься надо.

— Шла бы ты, Дашка, делами заниматься, — сердито машу руками я. — Давай-давай, мешаешь!

— Ах какой вы суровый, Степан Кириллович, — поджимает губы девушка. — Поди и отшлепать можете!

Девица, выпалив гадость, быстро скрывается за дверью, а я молча перевариваю ее слова. Меня начинает душить смех. Он что же — меня завлекает? Как женщина мужчину? О богиня, не может быть!

Во всяком случае Дарёна подняла мне настроение, и я продолжила сортировать письма. Где ответ был не нужен — в одну стопку. Где моих знаний хватало, чтобы отписаться — в другую. В третьей, самой худой, письма, которые требовали участия Дамира. Подумав, письмо от отца засунула в первую пачку. Согласен так согласен, значит, у меня еще два года есть. А два года — это целая жизнь.

Я вскрыла очередной конверт с отчетами о продажах между степняками и славскими кнесами. Овес, овес… Поставки овса. Древесина, песок, камень — в Степь. Овес — из Степи. Странные какие-то, в Славии недостатка овса никогда не было.

Не в силах справиться со своими мыслями, я испортила два листа бумаги и отложила перо в сторону. Я всегда знала, что мой отец — самый хитрый человек в мире. Вот и сейчас меня не оставляло ощущение, что он всё-всё знает и посмеивается над моей глупостью и потугами строить свою жизнь самостоятельно. Письмо его оставляло много вопросов. Руки сами собой потянулись к зеленому конверту. Разворошив аккуратную стопку писем, я всё же позволила вглядеться в строки, написанные знакомым округлым почерком, еще раз. Кому он писал — мне или Даромиру? Сколько он будет меня еще прощать? Неужели — всегда?

— Тебе тоже кажется, что с этим письмом что-то не так? — раздался над моим плечом голос Дамира.

Как всегда, он подкрался незамеченным — он умел. От неожиданности я едва не выронила конверт и смахнула рукавом стопку бумаг.

— Сиди, я подниму, — остановил мой порыв Дамир. — Так что с письмом?