Я (не) согласна

Я медленно и степенно скользила по скользким мраморным полам государева дворца в сторону выхода — с идеально прямой спиной и в длинном платье быстро передвигаться было невозможно. Рядом со мной была только Виктория — остальные ждали уже в дворцовом храме. По традиции я должна была идти одна и в идеале несколько часов. Но поскольку всё и так пошло наперекосяк из-за упрямства Даромира, мы со Святозарой решили, что нет смысла придираться к мелочам.

— У тебя хотя бы свадьба есть, — ворчала Виктория себе под нос. — Тебя не украли, это нечестно! Ты не настоящий Браенг!

— Завидуй молча, — фыркнула я. — Зато твой тебя любит. А мой больше полугода от свадьбы отпинывался.

— Сама дура, — не осталась в долгу кузина. — Вы же клятвы настоящие приносили. Переспала бы с ним и дело с концом.

— И что бы я делала с брачными метками? — вздохнула я, понимая, что нужно было так и поступить. — Не полагается принцессе выходить замуж уже со знаками на ладони. Не поймут.

— В храме, — проныла Виктория. — С настоящим жрецом! В свадебном платье! Я тебе страшно завидую.

Я остановилась и внимательно поглядела на кузину, у которой уже начали дрожать губы. Она действительно собиралась разрыдаться. А давно ли у нее такие круглые щечки и очаровательные ямочки? Мы же всегда были с ней похожи до такой степени, что нас порой путали.

— Ты не беременна случайно? — спросила я прямо. — Слишком уж ты чувствительная!

Хорошенький ротик Виктории приоткрылся, а глаза расширились.

— Беременна, — прошептала она испуганно. — Только умоляю, Аязу не говори! Он будет в ярости!

— Почему? — удивилась я, деревянно разворачиваясь к ней всем корпусом. — Он не любит детей?

— Лили он очень любит, — грустно ответила Ви. — Но роды были страшные, он едва смог меня спасти и теперь боится, что потеряет меня.

— А ты сделала по-своему? — удивилась я. — А теперь рассчитываешь, что он не заметит, что ли? А потом так: милый, я, кажется, рожаю?

— Случайно получилось, — буркнула Виктория, покраснев и нахмурив брови. — А Аяз пусть пока подышит спокойно. Да и врач он, быстро догадается.

— Поздравляю тогда, — кивнула я, продолжая свое движение. — Плащ мой давай. А то вцепилась как в свой собственный!

Кузина, хихикнув, накинула мне на плечи тяжелый плащ, натянула мне капюшон и распахнула парадную дверь; мы смело шагнули в изливающуюся с небес воду. Пройти здесь всего ничего — несколько десятков шагов, но сделать это, когда перед лицом стоит сплошная стена дождя, совсем нелегко. Впрочем, я вдруг вспомнила, что воздушник, и, взмахнув рукой, прогнала дождь ветром. В изящных туфельках на тонкой подошве пробежала по двору, залитому водой до самых лодыжек, наплевав на корсет и длинную юбку — ноги мгновенно промокли насквозь.

Храм, а точнее часовня Пресветлой Матери, создательницы всего сущего, был небольшой, семейный. Его и строили для того, чтобы кто-то из государевой семьи мог уединиться в молитве. Полагаю, часовня почти всегда пустовала, в Славии не слишком религиозный народ. Тут и монастырей гораздо меньше, чем в Галлии. Впрочем, богиня не требует особого внимания — она своих детей создала и отправила в свободное плавание. Если по каждой мелочи ее беспокоить — она может не услышать того, кто действительно в ней нуждается. Оттого и службы проводятся только по большим праздникам. Даже свадьбы совершают не только жрецы, но и правители, и кнесы, и судьи. Жрецы обычно женят или тех, кто сбежал от родительской воли, или очень знатных людей. Как нас с Даромиром.

В маленькой часовне было довольно тесно, хотя и собрались только самые близкие: мои родители, бабушка, лорд и леди Оберлинг, Аяз и Виктория и семья Даромира: мать, отец и брат. Тем не менее, проход к алтарю, где уже виднелась массивная фигура моего мужа, был узок. Я шла, задевая стоящих по обе сторону людей широкой мокрой едва ли не до колен юбкой. Дар даже не взглянул в мою сторону и стандартные клятвы повторял за жрецом скучным равнодушным голосом. Вот это я понимаю — выдержка! Если сказал, что не хочет жениться, то и не притворяется. На самом деле, конечно, он вел себя безобразно: я ожидала от человека его статуса большей вежливости. Я, может, тоже не рвусь замуж… хотя неправда, рвусь. И поэтому клятвы произношу спокойно и звонко.

То, что происходит дальше, я помню смутно. Вот Дар клюнул меня в губы, зажмурившись и даже не пытаясь рассмотреть мое лицо. Не узнал. В часовне очень душно, у меня кружится голова. Я жадно хватаю губами воздух, думая только об одном: как бы не потерять сознание. Оттого и на локоть Даромира опираюсь словно по привычке, и вообще едва не падаю. Он практически тащит меня на себе: куда — мне уже неважно. Только бы закончился этот фарс! Проклятое платье!