Я не твоя волчица

— Не знаю, — криво усмехнулся Вилл, отчего я едва успела свою челюсть поймать на подлете к полу. Что значит, он не знает? Что вообще с ним происходит? — Не знаю, почему именно это использовал. Не думал в тот момент, нужно было спасать себя, — бросил мимолетный взгляд на меня. Ну да, конечно, не меня же. — Это пришло в голову первым. А отец давно научил меня этому трюку. Если в центр клубящейся сферы ударить чистой энергией, то заклятие рассыпется на «осколки». И нужно будет только задать цель. Это может и убить при длительном воздействии. А если не убьет, то доставляет массу неприятных ощущений. Болезненных, мучительных, невыносимых. В тот момент, когда я увидел Триш и понял, что она собирается сделать, был в ярости. К тому же, у меня и без этого были причины злиться на эту студентку, а тут еще и такая подлость. Сделал то, что сделал. Могу предстать перед Судом Духов, чтобы подтвердить, что цели убить Триш не имел, действовал на инстинктах и по обстоятельствам.

— Ваше рвение похвально, — хмыкнул следак.

У меня при воспоминаниях о рое черных мушек, жалящих кричащую девушку мурашки побежали по телу. Зрелище ужасающее. У меня от воспоминаний кисть огнем загорелась и зачесалась. Неужели, зацепило? Просунула руку под рукав и почесала. Это принесло облегчение, но не надолго. Ладно, потом посмотрю, что там с моей рукой.

— И почему, Грогас, по вашему мнению Триш пыталась вас убить?

Пожала плечами. Сложный вопрос. Я не могла даже представить причину, по которой она могла на это пойти. Кроме, пожалуй… Подняла взгляд на Вилла и скривилась.

— Может, ревность? — нехотя выдавила из себя. — Мне кажется, она в этого была влюблена и посчитала меня помехой.

— Но если вы правы, то покушение на ярмарке — не ее рук дело? Ведь тогда мог пострадать и сам Диллар.

— Покушение? — нахмурилась. — Не, не могла она. Не верю. Ей такое не по силам. И вообще, — потерла лицо ладонями, запустила пальцы в волосы и прикрыла глаза. — Я даже представить не могу, кто за этим стоит. И почему Анита так поступила. Домой хочу. Подальше от этой грязи.

На душе стало так гадко. И вновь обидно за себя. Я эту тихоню буквально под свое крыло взяла, с друзьями познакомила, со всей своей душой. А она мне «Дурманом» в спину. За что? Неужели, я настолько плохо в людях разбираюсь, что не смогла разглядеть за этой немного замкнутой, скромной маской нутро с подлостью и завистью? Обидно. Прямо до слез обидно. И снова желание скрыться от всех и не видеть никого. Хоть не вылазь из дома. Постоянно кто-то грохнуть меня пытается. Я так скоро начну собственной тени бояться.

Дома я обнаружила, что рука моя правая в очень плачевном состоянии. Но прежде чем я смогла добраться до ванной, пришлось отбиваться от взволнованной мамы, которой уже кто-то сообщил, что на меня вновь покушались. Мама убивалась и рвала волосы на голове так, словно покушение все же имело успех, а я, целая и невредимая, которая стояла перед родительским взором — мало утешала горюющую разгневанную и переживающую мать. Она обещала «разнести к чертям собачьим эту шарашкину контору», что означало — академию ждут непростые времена, благодаря маме. Говорила, что «собственными голыми руками разорвет зарвавшуюся обезумевшую девчонку на тысячу клочков». И многое другое. Наконец, когда поток угроз иссяк, я была осмотрена, ощупана, мама, нервничая, оббежала всю квартиру на несколько кругов, и я уверена, могла бы установить рекорд скорости по бегу с препятствиями, она остановилась напротив меня, сжала кулаки и абсолютно ровным, неподразумевающим возражений тоном сказала потрясающую вещь:

— Ты не выйдешь из дома, пока не найдутся виновные во всех покушениях или не подтвердится, что это сделала Триш.

— Ну знаешь ли! — задохнулась я от возмущения. — Может, мне тут до собственных похорон сидеть взаперти?

— Если это поможет отсрочить твои похороны, значит, будешь сидеть. Я сказала!

Вот эта фраза последняя, конечно, шикарнейший из аргументов в мамином арсенале. Лучше него было только «потому что». Обычно, применялись они тогда, когда мама объяснять ничего не собиралась или не могла, но и решение свое менять не собиралась ни за что и никогда. Но в этот раз и я сдаваться не собиралась. Знала, если дам слабину, мама в лепешку расшибется, но хрена с два выпустит меня из дома.

— Вообще-то я уже совершеннолетняя, — поджала губы и твердо встретила пронизывающий испепеляющий взгляд мамы. — И могу принимать решения самостоятельно. И если они не противоречат интересам стаи, даже папа не сможет мне помешать. Попробуете, пойду к Духам.

— Выросла, значит? Совершеннолетняя? — прищурилась мама. — В этом доме правила устанавливаю я. Ясно? Папа пусть в стае порядки наводит, а дома будет так, как я сказала. И ты будешь слушаться. А не нравится, выходи замуж и устанавливай там свои порядки.

— Да лучше замуж, чем так! — вспыхнула я. Вздернула подбородок и рванула в свою комнату. Такого поворота разговора я не ожидала.

— Ты не выйдешь за порог без сопровождения охраны! — ударился мамин голос мне в спину.