Я не твоя волчица

А вот с душем вышла накладка. Когда я забралась под теплые струи, чувствовала себя прекрасно, но уже через пару минут, когда я от души намылилась каким-то местным травяным мылом, сверху на меня полилась сначала прохладная, а потом ледяная водичка. Я ахнула, и едва сдержала крик. Наскоро смыла все с себя и выскочила из душа, как ужаленная. Завернулась в полотенце. Но зуб на зуб уже не попадал. С волос стекала ледяная вода. Кожа покрылась мурашками. Простыть не хватало. Дрожала заметно, когда выходила в спальню. И как ни старалась, скрыть этого не удалось. Виллу хватило одного взгляда, чтобы выражение лица изменилось. Стало злым.

— Идиотка, — выплюнул он, сдернул одеяло с кровати, завернул меня в него с головой и усадил у камина.

Постепенно тело расслабилось, я вновь отогрелась, да так и уснула в одеяле возле огня. Уже сквозь сон подумала о том, что завтра будет ломить все тело от того, что уснула на деревянном полу.

Но утро я встретила в постели. Вольготно развалившись, довольно удобно закинув ногу на Вилла и прекрасно себя чувствуя. Только в носу немного свербело. Плохой знак. Это все вчерашний душ. Но пока меня беспокоила несколько нагота Вилла. А он был голый абсолютно. Я пощупать не решилась, а вот заглянуть под одеяла не постеснялась. На нем не было ни клочка одежды. Как и на мне, в общем-то. Ну ладно я, я после душа, а запасного белья с собой не вожу. А вот он какого хрена тут разлегся голый?

— Понравилось? — ехидный чуть хрипловатый голос заставил вздрогнуть, резко отпустить одеяло, которое я так и держала все время приподнятым, и отползти.

— Ничего, — прокашлялась, чтобы голос звучал увереннее и спокойнее, — выдающегося.

— Неужели? — он перевернулся на бок. Одеяло медленно съехало, обнажая его грудь. — А в прошлый раз ты была, насколько я помню, под впечатлением.

— О да, впечатлилась от собственного безумия. Потому что в здравом уме я бы ночь с тобой провести не согласилась.

— Посмотрим, — он приподнял руку с брачным рисунком и криво улыбнулся. — Каждый золотой миллиметр — это как кирпичик вытащенный из крепости твоего сопротивления. Чем больше золота в татуировках, тем сложнее тебе будет противиться собственным желаниям, Ар-рина.

День второй

— Мне, вообще-то, вашими мужицкими стараниями даже переодеться не во что. Вечно действуете напролом и не продумываете жизненно важные мелочи.

— В доме тепло, — он крепко потянулся, до хруста костей. Будто специально красовался, демонстрируя сильные руки, перетянутые венами, широкую грудь. — Можешь ходить и так. Я постараюсь не смущаться.

— Так, а это что? — на кресле перед камином были брошены вещи Вилла. Поднялась, прижимая одеяло к груди, пришлось с силой сдернуть свое импровизированное одеяние с Вилла, и подошла к креслу. Даже рассматривать не стала, что к чему, просто натянула на себя его футболку, а потом и штаны. Правда штанины пришлось завернуть валиком, а на талии крепко затянуть шнурок.

— Вообще-то это моя одежда, — послышался голос муженька, когда я отшвырнула в него уже ненужное одеяло.

— В доме тепло, — пожала плечами, — можешь ходить и так. Я постараюсь не смущаться, — вернула ему его же фразу.

К моему сожалению Вилл не стал заморачиваться одеждой. И остаток дня ходил голышом. Отчего мне все время приходилось отводить взгляд. Неловко. И смущаться я перестала, пожалуй, только к концу дня. И то, только потому, что заглянула в шкаф и обнаружила там аккуратно сложенные стопкой несколько комплектов одежды для него и для себя. Мои вообще были новые, с бирками. Вся одежда, которая раньше была у меня оказалась уничтожена во время взрыва. Я не стала ругаться. Только рык сдержать не сумела. Злой и возмущенный. Этот хитромордый волчара весь день дурил мне голову. И мне пришлось щеголять в несуразном наряде из его одежды, а сам он светил своей задницей. А задница у него, конечно, что надо. Хоть картины пиши.

День третий

А Вилл, оказывается, отлично готовит. А я, оказывается, когда нечего делать, люблю пожрать. Причем именно пожрать, а не покушать. Потому что то количество еды, которое помещалось во мне, устрашало даже меня. Я постоянно что — то ела. И к концу третьего дня, похрустывая кислым сочным яблоком с содроганием подумала, что отсюда я не выйду, а выкачусь.

А Вилл не приставал и ни на чем не настаивал. Это немного даже раздражало. Я приготовилась обороняться и держать оборону до конца, а он иногда вовсе делал вид, что меня будто и нет. Бесило. Да и поговорить с ним не о чем. А молчание уже угнетало. Да и от скуки выть хотелось. Он-то хотя бы волком по заснеженному лесу побегать ходил. А я оказалась заперта в доме. Он даже на улицу выходить запретил. А одежду верхнюю в машину унес. А ключ спрятал. Еще бы к ножке кровати привязал, чтобы наверняка, и вообще отлично было бы. И когда я озвучила эту свою мысль, он ответил:

— Тебя возбуждают такие игры? — улыбнулся и подмигнул. — Я не против, — он оглядел меня горячим взглядом, — за веревками сходить?