Я не твоя волчица

— Слюни-то подбери, — вспыхнула я, буквально чувствуя, как жар заливает щеки. Слишком ярко в воображении возникла картинка с привязанной, обнаженной мной на постели и Виллом с веревками в руках. И к своему ужасу осознала, что картинка весьма и весьма возбуждающа. — Себе перевяжи причинное место, да покрепче.

Вилл лишь посмеялся, но ничего отвечать не стал. Только взгляд у него был таким, словно и он подсмотрел ту самую картинку из моей фантазии. И мне казалось, что он весь вечер смотрел на меня именно так, с пониманием и насмешкой. Это заставляло нервничать.

День четвертый

Тишина и изоляция угнетают. Вилл не пускал меня даже на кухню. И я как неприкаянная целыми днями слонялась по дому. Сидела у камина, наблюдая за языками пламени, которые облизывали поленья, лежала в кровати до ломоты в костях, глядя в потолок, выспалась, кажется, на год вперед, делала зарядку, под бдительным взором муженька, которые тщательно следил за тем, чтобы я не перетруждалась бедненькая. Тьфу! Аж бесило.

— Что там слышно по поводу взрывов? — спросила я вечером, чтобы занять себя хоть чем-то. За окном все укутала ночь в непроглядное темное покрывало.

— Тебя это не касается, — он все дни был чертовски немногословным. А мне уже хотелось поговорить хотя бы с ним. Иначе крышечка была готова съехать от скукотищи.

— Вообще-то, касается. Неужели так сложно сказать?

— Неужели, так сложно засунуть свое дерьмовое упрямство глубоко и надолго, включить голову, сделать то, что необходимо для нас и ребенка, выйти отсюда и узнать все новости?

— впервые за все дни прорвалось раздражение Вилла.

Я уже поверила, что плевать он хотел на происходящие и просто выжидает момент, нисколько не волнуясь о том, что происходило. Но не тут-то было. Оказывается, он просто хорошо держал себя в руках.

— Ты хрен с пальцем-то не сравнивай, — фыркнула я. — Я всего лишь попросила поделиться новостями. Ты каждый вечер с Киром созваниваешься, на улицу выходишь. А меня даже связи лишил. Сволочь!

— Сволочь?! Дорогая моя супруга, а за что же ты меня так яростно ненавидишь? Расскажи мне, сделай одолжение. Все эти годы любопытство гложет. А сейчас, думаю, самое время правду раскрыть. Что же я тебе сделал, в чем перед тобой провинился, что ты ядом исходишь каждый раз, когда я рядом оказываюсь?

Неожиданный вопрос. Мне казалось, что все очевидно. И более того — взаимно. А он так говорил, словно это я вселенское зло, а он несчастный годами от меня страдал.

ПРОДА ОТ 08.01

— Потому что ты ужасен. Просто ужасен, — чтобы хоть чем-то заполнить тишину сказала я.

Звучало глупо. Но еще глупее звучало все остальное, что приходило на ум. «Ты посмеялся надо мной, когда я была маленькой». Тупость. «Ты настучал родителям, когда мне было двенадцать!». Еще лучше.

— Ты и сам испытываешь ко мне не менее «теплые» чувства, — выдала я, вспомнив о том, как он ни раз и ни два устраивал мне «веселье». А лучшая защита — это нападение.

— Я? — очень искренне удивился он. — Да я лишь развлекался, отвечая на твои пакости. Я никогда не ненавидел тебя.

— Ты издевался надо мной.

— Лишь в ответ на твои издевательства. Я ведь регулярно захлебывался твоими стараниями.

Улыбнулась, вспомнив его выпученые глаза, когда он впервые захлебнулся готком чая. Как хватал ртом воздух и держался за горло. Потом, честно говоря, и он мне кислород перекрыл. И пришла очередь уже мне испытать не самые приятные секунды.

— Ты унижал меня прилюдно.

— Если бы я хоть как-то унизил твою честь и достоинства, то Кир бы непременно вмешался.

— Ты лапал меня как девку из красного квартала.

— Да! — довольно протянул он и широко улыбнулся. — Ты вряд ли можешь представить, как заводило меня твое сопротивление. И возмущение.

— Вряд ли ты можешь представить, как сильно во мне горело желание прикончить тебя на месте. На глазах у всех хватал меня, как доступную девку.

— Ришка, — он посмотрел на меня, как на умственно отсталую, — ты что несешь? Какую доступную? Тебя половина парней из академии избегало, потому что боялись, другие — потому что знали, что им не по зубам и ничего не светит, а третьи просто терпеть не могли. И все завидовали мне, — он вновь широко улыбнулся и самодовольно протянул, — потому что мне и светило, и мог себе позволить, и ничего за это не было.

— Ч-что? — поперхнулась собственным возмущением. — Ты за мой счет самоутверждался, скотина?

— Ну что значит самоутверждался? — закатил глаза и растянулся на полу, закинув руки за голову, — самолюбие я, конечно, тешил, но все же ради удовольствия было. Ты Ришка выросла из смешного вечно сопящего хомяка в очень аппетитную, сексуальную девушку. И крайне привлекательную для моего волка. Он, буквально, по тебе с ума сходил всегда. Поэтому, я все же ловил кайф, когда тискал тебя. Правда, ты иногда все же бывала жуткой занозой в заднице со своими подставами. Раздражала. Хотелось пару раз взять тебя за горло и хорошенько встряхнуть. Но ты сестра моего друга, да и родители наши дружат. Приходилось сдерживаться.

— К-какого хомяка? — удивление сегодня зашкаливало.