Я - некромант (СИ)

Многие могут сказать, что мол «воровать плохо, ты попадёшь в ад» и всё такое. Тогда ответьте мне: куда мне ещё дорога-то? В Рай? Я уже проиграл свой билет. А в лишении богатых дам некоторых сумм денег я не вижу ничего крайне предосудительного. Как она заработала эти деньги? Непосильным трудом? Ну да, взгляните на ухоженные наманикюренные руки любой знатной дамы. Эти руки вообще умеют работать? Деньги, которые она тратит на шмотки и другую ненужную ерунду, она получила ни за что. Просто так. Потому что удачно вышла замуж, потому что знает код карточки своего мужа. Ну, или имеет доступ к его счёту в банке. И вы скажете, что эта дама любит своего мужа? Она любит его деньги. Мир стал таким уже очень давно. Жениться по любви никто не станет – ведь это невыгодно. Сейчас вообще много чего невыгодно. А у некоторых даже жизнь невыгодная. Обычно таких её лишают. Чувства давно уже отошли на второе место. На первом не всегда деньги – положение в обществе, связи, респектабельная работа или золотой унитаз, чёрт возьми. Принцип «женись и раздели всё со своей половиной» выжигает всё настоящее из людей. Те, кто действительно любят, стали редкими экземплярами. Ну а что же с деньгами?

Мир стоит на деньгах. Не на китах, черепахах, слонах и остальном зоопарке, который себе напридумывали древние полудикие люди. Мир держится именно на деньгах. Попробуйте прожить без семьи. Сможете. Попробуйте прожить без работы. Сможете. Попробуйте прожить без религии. Сможете. А без денег? Подохнете. А почему? Потому что всё в этой жизни можно купить. Священники продают своего Бога за деньги. Матери продают своих детей за деньги. Сектанты продают своих братьев за деньги. Многие женщины продают себя за деньги. И после этого деньги ничего не значат? Люди поклоняются этим замусоленным бумажкам, радуются, как дети, когда получают конверт с божественной резаной бумагой, заляпанной специальной разноцветной краской. Эти бумажки решают, как ты будешь жить. Решают, кто станет спутником твоей жизни и сколько у вас будет детей. Где вы будете жить и что будете есть.

Эти бумажки решают, когда вы умрёте.

Разве это не власть? Разве это не владение всем миром? Разве это не возможность распоряжаться жизнями людей? Власть денег можно приравнять разве что… Да неужели? А нет, именно это я и хочу сказать. Приравнять к власти Бога. С каких пор люди стали такими? С каких пор вера превратилась в алчность? С каких пор в людях всё сводится к деньгам?

Вопросы. Всё это лишь вопросы, и вряд ли кто-то сможет на них ответить. Потому что я уже умываю руки. Что значат слова одного человека по сравнению с воплями толпы? Я смогу лишь купить их внимание. И снова, прошу заметить, на сцене деньги. Ведь это не то, что позволит мне сказать правду, не так ли?

Я выхожу из отдела с джинсами с видом триумфатора. У меня в кармане – плотно набитый ароматно пахнущими маленькими богами кошелёк. Да, теперь нашей разношёрстной компании из трёх человек будет, что поесть. Набрав всего понемногу, я, нагруженный до предела, пытаюсь уже выйти, как сталкиваюсь с кем-то в самом проходе. Чёрт возьми, да что это такое?! Я поднимаю голову, стараясь рассмотреть этого неуклюжего урода, как вдруг…

Да не может быть.

Сам Рик Блекстоун собственной персоной. Смотрит на меня своими огромными изумрудными глазами и не понимает – то ли ему кажется, то ли я – его Гано Рейон. Ах да, я же покрасил волосы. Непривычно ему, наверное.

- Ты… - одними губами шепчет он, - Джесс? – уже громче, в голосе – явные нотки недовольства. Видимо, с каштановыми волосами (а именно такими они и были) Гано нравился своему возлюбленному больше.

- О, здравствуй, Рик, - говорю я как можно более бытовым и спокойным тоном. Что? Что такое? Почему я нервничаю? Наверное, где-то там, внутри, ещё жив Гано… Вряд ли. Зачем себя обманывать?

- Ты… Ты обещал умереть… - говорит Рик. Конечно, ему ещё тяжело привыкнуть к мысли, что по земле ходит человек в теле его любимого. Странное, наверное, ощущение… Рик. Что в тебе есть такое, что мне хочется с тобой поговорить? Почему у меня есть какое-то ощущение незавершённости, будто бы я чего-то не доделал?

- Слушай… ты не занят? – спрашиваю я, глядя прямо в зелёные глаза парня. Тот отрицательно мотает лохматой головой. Ну, отлично. Что я могу для него сделать? – Давай-ка пройдёмся.

Мы выходим на улицу, идём по залитому солнцем тротуару. Мимо проходят люди, такие разные, каждый со своими собственными проблемами… Я должен помочь Рику. Его проблеме. Я прекрасно понимаю, что тем разговором в больнице я никак ему не помог. Я лишь усугубил ситуацию. Вот у него был мёртвый любимый человек, а вот его уже нет. Глупость-то какая – сбежал. Оставив Рика совершенно одного.

- Ты хотел со мной поговорить? – спрашивает мальчик, всё ещё не переставая рассматривать мои волосы. Я специально не смотрю на него – почему-то когда я смотрю на глаза этого парнишки я не могу говорить ни о чём серьёзном. Интересно, почему?