Я - некромант (СИ)

Она уверена в себе настолько, что даже не собирается преграждать мне путь. Я для неё – очередная крохотная игрушка, и это меня жутко раздражает… Лестница, уходящая вниз, в темноту. Куда-то туда. Я боюсь поскользнуться на собственной крови. Не думать. Ни о чём не думать.

«Джесс, ну поговори же со мной. Мне так одиноко.»

Я уже Её ненавижу. Заведомо ненавижу. Мне становится тяжело дышать, кажется, у меня полные лёгкие крови. Очередной лестничный пролёт.

«Ты ни разу не вспомнил моего имени. Ты забыл его? Джесс, ты не мог его забыть.»

- Заткнись, Девильера! – ору я куда-то вверх. Она наверху. Я не знаю, где точно, но наверху. Я, копошащееся и ёрзающее насекомое во тьме грязного подвала, окровавленное, босое, затравленное, и Она, богиня своего мира, эфир Вселенной течёт сквозь её пальцы. Что я могу сделать? Просто не сдаваться? Просто сидеть внизу и радоваться тому, что великая Она уделила мне внимание? Всевидящее Око, Зевс на Олимпе, бог Ра с вознесёнными к небу руками, которые увешаны золотом грязных рабов; улыбающийся Брахма, довольный человеческими страданиями Будда, огромный и голодный Ктулху. Поклонитесь ей, и Она улыбнётся снисходительной улыбкой порочной монашки. Умрите, принеся в жертву свою никчёмную жизнь, и Она снова докажет, что единственный общий знаменатель – это Она сама.

«Всё-таки не забыл. Молодец. Знаешь, мы могли бы подружиться.»

Подвал воняет бензином. Пол мокрый и липкий. Это дождевая вода? Бензин? Или моя кровь? Я не чувствую ног. Честно говоря, я бы уже сдался. Я бы уже упал. И никогда, наверное, не встал бы. А оно мне надо? Я – лишь летописец, я могу только наблюдать. Смотреть можно, трогать нельзя. Экспонат в музее. Этот мир медленно выцветает, осыпается в прах. Место освободится.

«Пока я здесь, этот мир не умрёт, Джесс. Ты слишком пессимистичен. А ещё ты не веришь в меня. И это меня огорчает.»

Да пошло оно всё лесом. Плюнуть бы и уйти куда-нибудь. Но у меня нет выбора, я привязан к этому миру, поводок слишком короток, а ошейник натирает шею до крови. А ещё сердце. Как бы хотелось его вырвать. Постоянно тоненькие и колючие сигнальчики травянистого цвета бьются в висках, напоминая о том, что я никуда от себя самого не уйду. Что просто не смогу разлюбить. Не смогу бросить тут, с Девильерой на хвосте. Что останусь, сколько бы не брюзжал и сколько бы не ныл.

«Любви не существует, Джесс. Это лишь эгоистичное желание иметь что-то. Ты можешь отдать мне Оула, недавно мы с ним чудно играли.»

- Иди к чёрту, - сквозь зубы бурчу я, пробираясь сквозь высокие пирамиды из деревянных коробок. Свобода близка. Скоро Она заткнётся, скоро я выберусь, скоро вернусь домой к Лексу. Скоро увижу Оула. И всё снова станет на свои места… Кажется, я начинаю привыкать к этой выдирающей мозги головной боли.

«Джесс, давай я буду любить тебя, если теперь это так называется. Я могу стать для тебя мужчиной, если они тебе больше нравятся. Я могу стать таким же, как и Оул. Выбрось эту бесконечную куклу, она и мне уже порядком надоела, прости, что соврала. Мы сможем быть вместе вечно. Я буду понимать и любить тебя. Ты ведь сам этого хочешь, признайся себе уже.»

- Заткнись! – ору я снова, открывая дверь наружу. Резкий поток воздуха в лицо, и я снова жив. На улице слякоть, вокруг подтаявший серый снег, а я счастлив. Из моего рта вырываются клубы белёсого пара, а моя голова чиста. Там больше нет Её. Там только Я. Я с большой буквы. Я летописец, Я наблюдатель. Но Я же и участник. Я есть, и это главное. Я существую. И не нужно никому это доказывать.

Я никому ничего не должен. Я чувствую себя, своё тело, каждую клеточку. Она открыла мне глаза. Она – язва, Она - огромная опухоль, которая вполне может привести к смерти. Но не меня. Мира. Я – часть мира, но я же – один маленький мир. И для меня моя смерть будет гораздо страшнее и болезненнее, чем смерть другого мира. Мой маленький мир занят Оулом, и это самое главное. Я не один. Я живу, потому что я это чувствую. И мне плевать, правда это или болезненная фантазия безумного гения, придумавшего этот слегка чокнутый мир. И мне плевать, нужен я кому-то или нет. Мне плевать, любит меня кто-то или нет. У меня есть Оул. Я дышу глубоко, и уже кровь на моих ногах кажется вишнёвым соком. Я дышу, и в волосах моих бродит холодный воздух марта. Почему марта? Потому что я хочу, чтобы сегодня был март. А завтра сентябрь. Просто потому, что я так хочу. Я улыбаюсь. Когда-то я стал замечать то, на что раньше не обращал внимания. Теперь я стал замечать себя.

… Я распахиваю дверь квартиры Лекса. На моих губах – сумасшедшая ухмылка, глаза, я уверен, блестят не хуже бензиновых разводов на утренних лужах. Во мне проснулся азарт, и мне уже интересно, что же предпримет Девильера дальше. Как будет со мной играться. Что захочет натворить.