Я никогда не была спокойна

Балабанова, которую сначала охраняли швейцарцы, а затем немцы, ничего не знает о «Ноябрьской революции». Только во время стоянки в пути ей становится известно, что война закончилась и Германия стоит на пороге государственного переворота. Однако умеренные социал-демократы очень сильны, а ее друг Либкнехт далеко не Ленин: его никто не поддерживает, на собрании Советов рабочих и солдат, где его прерывают, освистывают и где ему угрожают оружием, он остается в меньшинстве. Несмотря на все это, 9 ноября 1918 года Либкнехт с балкона императорского дворца объявляет о создании Советской Республики. Всего в нескольких сотнях метров оттуда, несколькими часами ранее, социал-демократы Фридрих Эберт и Филипп Шайдеманн, возглавляющие легитимное правительство, тоже сделали заявление. В ту ночь генерал Вильгельм Гронер звонит Эберту и предлагает «вооруженную помощь» для подавления коммунистического восстания. На следующий день Эберта избирают президентом Совета народных комиссаров, состоящего в основном из умеренных социал-демократов СДПГ.

Это подтверждает догадки Анжелики: в Германии преобладает реформизм как террористическая реакция против всего, что связано с ленинизмом. И конечно, она не может представить себе, что произойдет через два месяца, в январе 1919 года: Розу Люксембург и Карла Либкнехта убьют сторонники войны при пособничестве социалистического правительства Эберта. Их убьют, а трупы выбросят в Шпре, реку, протекающую через Берлин.

Глава восемнадцатая Первый секретарь Коммунистического интернационала

На российской границе Балабанова узнает, что подъезжает поезд Иоффе со 186 сотрудниками посольства. Все они высланы из Германии за финансирование коммунистического заговора. Их сажают в один поезд, и они вместе доезжают до Москвы. На дворе зима. Дома не отапливаются, даже тот, что выделили Балабановой, Иоффе и бывшему послу в Швейцарии Берзину. Их поместили в большой, роскошный дом, экспроприированный правительством.

Как только я вошла в него, я сразу смутно ощутила, что мне знакома эта безвкусица. Все в доме мне казалось холодным и унылым как мраморная лестница и дешевая скульптура «под Микеланджело», стоявшая в вестибюле. На следующее утро за завтраком, когда я спросила официанта, кому принадлежал этот дом, его ответ подтвердил мое смутное впечатление. Этот дом принадлежал очень состоятельной семье, в которую, женившись, вошел один из моих братьев. Я решила немедленно уехать из этого дома. Несколько дней спустя я переехала в один из номеров в гостинице «Националь», которые в то время отводились для членов правительства и тех, кто все свое время отдавал работе в Советах[429].

Холод и голод мучили Анжелику. Ей пришлось оставить в Цюрихе свое пальто и шерстяную одежду. Когда Ленин увидел ее почти оледеневшей, он приказал предоставить в ее распоряжение меховой склад. Она выбрала самую простую шубу, но кладовщик упросил ее взять мех потеплее. Голодная и слабая, она подолгу оставалась в постели. Если она находила в себе силы встать, она отправлялась на заводы, убеждать рабочих потерпеть, объясняя, что во всем виноваты капиталисты, которые морят голодом славный русский народ, но скоро рабочим на помощь придет мировая революция.

Однажды ее приглашают выступить перед офицерами Красной армии. В конце митинга она не может встать на ноги из-за спазмов в животе. Два молодых офицера берут ее под руки и несут в столовую. Наконец-то еда. И это, должно быть, очень хорошая еда, ведь солдаты, защищающие революцию, получают самую лучшую пищу. Но на тарелке с темной кашей, которую приносят именитой гостье, образовалась корочка льда.