Я никогда не была спокойна

В этот момент Анжелике звонят из Кронштадта: председатель местного совета приглашает ее на следующий день выступить на демонстрации. Она не хочет ехать, ей нужно прояснить ситуацию с коварным Зиновьевым. Но тот уверяет ее, что ее вопрос будет обсуждаться после обеда, не раньше пяти часов. У нее достаточно времени, чтобы вернуться в Петроград. В день ее выступления в Кронштадте идет снег и на море неспокойно. Анжелика собирается на пароход, но, прибыв в порт, понимает, что ей придется остаться в Кронштадте. Она звонит своим товарищам и говорит, что остается на ночь. В Петроград она возвращается во второй половине дня и, направляясь в кабинет Зиновьева, сталкивается с несколькими членами руководства, выходящими от него. Заседание только что закончилось: оказывается, товарищ председатель Коминтерна изменил свое расписание. Анжелика вне себя от ярости, превращается в разъяренную тигрицу. Она сталкивается с Зиновьевым лицом к лицу, но он на этот раз ангельски спокоен.

Зиновьев. «Исполком решил, что вы должны подчиниться требованию ЦК: вы должны ехать в Туркестан».

Балабанова. «Я не поеду».

Зиновьев. «Партийная дисциплина…»

Балабанова. «Что такое партийная дисциплина, я знаю, и я ее не нарушу, но вы, товарищ Зиновьев, пожалеете о том, что вы сегодня сделали».[465]

Зиновьев не боится гнева Анжелики: он пользуется полным доверием Ленина, а ее судьба решена. Теперь все ясно: от нее хотят избавиться, потому что она слишком много знает и слишком часто выражает несогласие. Это говорил ей Джон Рид, а она никак не могла в это поверить.

Нервная система Балабановой уже на пределе. Она не выдерживает, когда ей сообщают, что она уволена, хотя и формально, из секретариата Коминтерна за нарушение субординации. Зиновьев даже не удосуживается сообщить ей об этом решении. «Я думал, Троцкий тебе сказал…», – отвечает он, когда Анжелика требует объяснений. Все революционеры, и прежде всего Ленин, глубоко разочаровывают ее. Она жертвовала своей жизнью, оправдывала разорение и смерть своих родных, а теперь, когда утопия становится реальностью, проклятие матери вновь является перед ней как шекспировский призрак.

Она впадает в депрессию, которая вскоре перерастает в тяжелый нервный срыв. В течение многих недель она не выходит из своего номера в гостинице «Националь», не принимая посланных от Зиновьева и Троцкого. В конце концов Ленин приходит ей на помощь: он поручает ей принимать и сопровождать иностранные делегации. Анжелика выходит из своего болезненного состояния, но начинает думать о том, что в этой России для нее больше нет места.

Пока Анжелика ждет итальянцев, она знакомится с девушкой, которая станет ее лучшей подругой. Когда Джон Рид сообщает ей, что с ней хотят встретиться два известных американских анархиста, Балабанова не проявляет особого энтузиазма: у нее нет желания заводить новые знакомства. Кроме того, она не выносит крайнего критицизма анархистов, которым никогда ничего не кажется правильным. Но Рид развеивает ее предубеждения, рассказывая историю Эммы и Александра, ярых антимилитаристов, попавших в тюрьму за протест против войны и высланных из США в декабре 1919 года. У Александра Беркмана солидная революционная биография. В конце XIX века он был приговорен к двадцати двум годам тюремного заключения за покушение на крупного питтсбургского предпринимателя, который создал отряды для расправы над рабочими и жестоко подавил забастовки в своей компании. Эмма Гольдман не настоящая американка. Она, как и Анжелика, происходит из еврейской семьи. Она родилась в Литве в 1879 году, в русско-немецкой провинции Курляндии, где ее отец работал на царское правительство. До тринадцати лет она училась в Пруссии, в Кенигсберге, городе Иммануила Канта; затем вместе с родителями переехала в Петербург. Здесь ее увлек вихрь нигилизма и анархизма, и в семнадцать лет она решила стать независимой от семьи: поступила работать на фабрику. Она активно участвовала в самых радикальных группах российской столицы, а до того, как попала в Сибирь, она поехала вслед за старшей сестрой Еленой в США. Балабанова соглашается встретиться с ними.