Я никогда не была спокойна

Банкет во Дворце труда: речь Серрати, Д’Арагона, Бомбаччи, Маклейна; оркестр военно-морского флота играет избранные произведения из опер «Тоска» и «Паяцы» в исполнении русских артистов. «Пели народные песни и танцевали русские и итальянские танцы. Затем хор рабочих исполнил “Интернационал”. Мы легли спать в два часа ночи». Большой митинг у дворца Думы, почти тридцать тысяч человек, народ повсюду, речь Зиновьева переводит Балабанова, «которая, – пишут Маклейн и Квелч, – кажется, может говорить на всех языках». Еще митинги, посещения казарм и снова переводит «неутомимый товарищ Анжелика Балабанова».

Из России пишет журналист Вацирка. 21 июля в газете Avanti! публикуют статью, в которой он описывает Анжелику, невысокую, по-прежнему бледную.

Глядя на нас огромными черными добрыми глазами, она пожала всем нам руки, она была тронута и счастлива. Сегодня у нее праздничный день. Ощущая атмосферу дружелюбия и живого сочувствия, которая окружает нас, которая проявляется в вещах и в людях, мы угадываем горячее сердце этой русской женщины, влюбленной в социализм и Италию, как нежная мать может быть влюблена в двух своих детей, между которыми, даже если бы она хотела, она не могла бы выбрать. Она специально приехала из Москвы, чтобы впервые поприветствовать нас на русской земле. Специальным поездом она доехала до финской границы, откуда, как она знала, мы приедем. И теперь она не может найти слов, чтобы рассказать нам о своей радости, она то по-детски заикается, то широко улыбается. Дорогая, добрая, маленькая Анжелика, наша сестра, спутница в вере и борьбе! Здесь я делаю отступление, чтобы удовлетворить твое горячее желание рассказать рабочим, трудящимся женщинам Италии о твоей безграничной любви к ним, о твоем желании вновь их увидеть, пережить вместе с ними героическую борьбу. Твой привет, полный любви, пронесется по землям Италии, дойдет до деревень Романьи и откликнется среди шумных цехов Турина и Милана, среди цветущих деревень Ривьеры и на водах лагуны. И все они передадут братский привет пламенному пропагандисту, сплаву страсти и ума, который еще до того, как буря войны опустошила мир, символизировал ту глубокую любовь, которая связывала итальянский социализм с Россией, боровшейся за свою свободу[476].

Вацирка описывает аристократический особняк, в котором они разместились:

…обставленный с роскошью: ковры, зеркала, все на своих местах. Они дали нам прекрасные комнаты, очень светлые. Мы со стыдом думаем о наших мерах предосторожности в вопросе гигиены. О наших упаковках с инсектицидным порошком, который мы привезли, об одеялах, даже простынях, и о нескольких герметичных костюмах, которыми глава Консорциума потребителей города Милана снабдил каждого члена миссии. Мы живем в абсолютной чистоте, все кругом прибрано, хорошо продумано. И это кажется нам самым невероятным в поездке[477].