Я никогда не была спокойна

В довоенном социализме Анжелика была важным персонажем в руководстве партии, активно витийствуя о «убийцах буржуазии» во имя Абсолюта. В конце концов она была изгнана терпеливым итальянским правительством за революционную и антивоенную пропаганду; вместе с Лениным и Троцким она входила в число революционных изгнанников, которые в разгар войны пересекли Германию, переправились в специальном поезде, предоставленном предусмотрительным кайзером, и стали бельмом на глазу еще более терпеливого Керенского. Они его сбросили, и Анжелика, пристроив свое нескладное тело на подушках императрицы, стала часто появляться в правительстве и в красивых автомобилях.

Однако в один прекрасный день 1924 года она оказалась жирондисткой и была выслана как «опасный противник революции». Тогда она отправилась в новую ссылку, за границу.

Бедная Анжелика: несколькими днями раньше ту же границу, но в противоположном направлении, пересек посол короля Италии, аккредитованный в Республике Советов, назначенный Бенито Муссолини, «предателем пролетариата». От этого удара она если не умерла, то наверняка долго не могла оправиться[172].

Глава десятая Разрыв

Стычки между Анжеликой и Бенито случаются все чаще. Их отношения ограничиваются работой. Смешиваются ревность и политика. С каждым днем Анжелика все яснее понимает, что она всего лишь инструмент в руках Муссолини и подруга у него уже другая. Она нигде не пишет об этих личных моментах. В своих мемуарах Анжелика упоминает лишь о тех их спорах, когда она упрекала его в недостатке ответственности, что было вызвано его «врожденной слабостью», как она выражается.

Первые месяцы их работы проходили в любви и согласии. Муссолини нужно было упрочить свое положение, скомпрометировать революционную фракцию, укрепиться в культурной среде левых, не совершать серьезных ошибок в редактировании Avanti!. Но уже в апреле он чувствует себя увереннее: отправляет домой жену, приехавшую в Милан с Эддой, находит других умных женщин, которые помогают ему переносить трудности жизни в политике, навязывает свою линию партии, оттесняет реформистов. Теперь он готов отделаться и от «учительницы». Он намеренно «провоцирует разногласие с Балабановой и ее уход из редакции Avanti!: трудно поверить, что амбициозный тридцатилетний Муссолини не отдает себе отчет о последствиях, которые могло бы иметь “дело Джудиче”»[173].

Анжелика и Мария встречаются в Милане после швейцарского периода работы в газете «Вперед, соратницы!». Они не расстаются ни на минуту. Джудиче без денег, ее отстранили от преподавания, обвинив в богохульстве. У нее дети, которых надо кормить, и безработный товарищ. Она живет за счет доходов русской подруги, ожидая, когда педагогический совет городской администрации и суд чести разрешат ей вновь вернуться к преподаванию. Но в совете администрации у учительницы есть враги, они хотят опубликовать в Avanti! статью с объяснениями настоящих причин ее отстранения из школы. Джудиче гордая, она не хочет просить Балабанову, и тем более Муссолини, об услуге, – не дать ход делу. Но все же что-то сделать придется: гораздо страшнее нищета и голодные дети. И вот однажды вечером она приходит в редакцию и просит директора не публиковать эти обвинения, объясняя, что со дня на день суд чести вынесет решение. Директор все понимает, успокаивает ее, но на следующий день вызывает редактора и дает ему статью с обвинениями против Марии.

Анжелика ее перехватывает, и тут начинается светопреставление. «Ты сошел с ума!» – кричит она, бросая на стол Бенито статью. Он таращится на нее, просит прощения, говорит, что эти люди из совета городской администрации – социалисты, подписчики газеты, хотя бы «надо написать пару строк о том, что мы получили рукопись»[174]. Он поручает ей написать заметку о миланских новостях. На следующий день три сотрудника администрации угрожают остановить подписку, но Муссолини отрицает свою причастность к цензуре, сваливает вину на автора заметки и обещает заняться этим вопросом лично. Анжелика вне себя от гнева. Она называет его «малодушным трусом и лжецом». И, обращаясь к нему на «вы», открывает всем истинное положение дел: «Заметка была написана после договоренности с вами, кроме того, прежде чем отправить ее в типографию, вам ее показали. Вы ничего не сказали. А теперь утверждаете, что ничего не знали. Трех человек достаточно, чтобы вас запугать! Чего стоит ваш революционный дух!»[175] Она уходит, хлопнув дверью.

Это случилось душным июльским днем 1913 года. На этом и заканчивается их личная история. Да и политическая близка к завершению. Анжелику переполняет «дикая злоба, смешанная с ревностью по отношению к женщинам, которые не только сумели разбудить в Бенито страсть, но и постепенно заняли место конфидента и интеллектуального наставника, которое до недавнего времени занимала она»[176]. Он выжал ее как лимон, воспользовался ею, чтобы войти в святая святых революционного социализма. А теперь он в ней не нуждается.