Я никогда не обещала тебе сад из роз

И припустила по коридору длинными страусиными шагами, в голос хохоча, чтобы перечеркнуть неохватную, устрашающую силу своих слов, но они уже слетели у нее с языка и, подобно животному зловонию коридоров и палат, повисли в воздухе. Здесь все боялись надежды, вот такусенького «чем черт не шутит», но для Деборы, как раз оказавшейся поблизости, это заявление приобрело особый смысл, а потому она заглянула в оба мира сразу и увидела неизбежное: надвигающуюся тучу, из которой сыплются черви, а также свод правил, гонимый, словно клочок бумаги, черным ветром.

— А что нам до этого «авось»; пусть о нем у начальства голова болит.

Глава четырнадцатая

Эстер и Джейкоб сидели бок о бок во врачебном кабинете и, как понимала доктор Фрид, ждали поддержки и успокоения. В ее планы входило сказать им без обиняков, что она не Господь Бог. Никаких гарантий дать она не может и не собирается осуждать никакое их действие, равно как и бездействие в отношении дочери, которое, собственно, и привело ее, как врача, на нынешнее поле боя.

— Разве предосудительно желать, чтобы твои дети были такими, как у всех? — спросил Джейкоб. — Я… я понять хочу: существует ли действенное лечение или же ей суждено оставаться здесь, где ее будут приводить в чувство и утешать… до скончания века? — Он и сам почувствовал холодность этой тирады. — Дело не в дефиците любви, будь то к больным или к здоровым. Просто мы должны знать, на что нам рассчитывать, на что надеяться. Вы можете сказать, на что мы можем надеяться?

— Если вам видится университетский диплом, лавина приглашений на танцевальные вечера, увлечение флористикой и милый, безупречный юноша из прекрасной семьи — не знаю. Такие надежды питают многих родителей. Я не уверена, что Дебора когда-нибудь получит — и захочет ли получить — все эти подарки судьбы. Наши совместные усилия отчасти направлены на то, чтобы она сама осознала свои желания, свыклась с ними.

— Нам разрешат с ней повидаться?

Доктор Фрид предвидела такой вопрос — и не ошиблась. Отвечать на него ей не хотелось.

— Если вы будете настаивать, то, конечно, разрешат, но сейчас я бы не советовала. — Она старалась говорить очень, очень ровно.

— Это почему же?! — Джейкоб повысил голос, чтобы заглушить страх.

— Потому, что в настоящее время ее ощущение реальности весьма шатко. Один ее вид может вызвать некоторое беспокойство, и она, зная это, вас боится… и, кстати, боится за себя.

Джейкоб в растерянности откинулся на спинку стула, силясь понять, чего ради они все это затеяли. Возможно, прежняя Дебора, как ему твердили, была нездорова. Ей недоставало уверенности в себе и живости, но она была их кровинкой: да, неуверенная — такую нужно оберегать и направлять; да, невеселая — такую следует подбадривать и опекать. Но, по крайней мере, она была им родной. А теперь для них нарисовали портрет какой-то незнакомки.

— Позвольте вам напомнить, что симптомы — это еще не само заболевание, — продолжала доктор Фрид. — Симптомы — это оборонительные рубежи и доспехи. Поверьте: психическое расстройство — единственная твердая почва у нее под ногами. Мы с вашей дочерью врубаемся в этот грунт, на котором она стоит. Ей остается лишь принимать на веру, что после его разрушения у нее появится другая, более надежная почва. Хотя бы на минуту поставьте себя на место дочери — и вы поймете, почему она махнула рукой на свой внешний вид, почему сделалась такой пугливой и почему симптомы множатся.

Доктор Фрид попыталась описать чувства личности, всю свою жизнь не знавшей истинного психического здоровья.

— Мы, которые не испытали этого на себе, можем только догадываться о степени ужаса и одиночества больных. Видите ли, от Деборы сейчас требуется приостановить череду накопленных за долгие годы представлений о мнимой реальности и принять на веру другую картину мира. Недуг Деборы сейчас выливается в отчаянную борьбу за выздоровление.

— Тот мир, который мы ей открыли, вовсе не был таким устрашающим, — заметил Джейкоб.

— Но ваш мир она так и не восприняла, понимаете? Ваша дочь создала робота, который совершал движения, диктуемые реальностью, а за ним скрывалась подлинная личность, отдалявшаяся все более и более.

Она не стала продолжать, зная, как страшит людей незнакомая личность, которую скрывает знакомый робот.

Джейкоб спокойно произнес:

— И все же я хочу с ней повидаться.

— Нет, Джейкоб, лучше не…

— Эс… Я хочу с ней повидаться! Имею право.

— Хорошо, — доброжелательно ответила доктор Фрид. — Я позвоню на отделение и попрошу, чтобы ее привели в зал для посещений. — Она уже шла к телефонному аппарату. — Если у вас потом возникнет желание со мной поговорить, обратитесь, пожалуйста, к санитарке — пусть она мне позвонит. Я буду на месте до шестнадцати часов.