Я останавливаю время

В моем кофре с пленкой, завернутая в старые голливудские афиши, лежала небольшая позолоченная статуэтка, которую мне вручил для передачи режиссерам Варламову и Копалину наш консул в Голливуде М. Мукасей. Это был первый советский «Оскар», незадолго до этого присужденный американской киноакадемией документальному фильму «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой». «Оскар» был наградой невиданной для советского кинематографа, и я во что бы то ни стало должен был доставить его по назначению.

…«Трансбалт», оставляя черную ленту дыма, все дальше уходил на запад.

Тихий океан встретил нас тишиной. Ни облачка на небе. Нашу махину ритмично покачивают длинные глянцевые волны.

Изголодавшись по съемкам, мы в первые же дни набросились на экипаж и за неделю сняли очерк о рейсе «Трансбалта». Больше снимать было нечего — со всех сторон нас окружал океан…

Сводки Совинформбюро подстегивали наше нетерпение — хотелось как можно скорее добраться до родной земли, скорее вернуться на фронт и не опоздать к освобождению Севастополя. Гитлеровцы сидят на азово-черноморском побережье и зубами держатся за половину Новороссийска. Как там ребята — Дима, Костя, Федор?..

Когда Тихий океан был уже позади, до Владивостока нам оставалось одно серьезное испытание — пролив Лаперуза, который патрулировали японцы.

Мы поднялись на мостик в штурманскую рубку. Последние дни капитан Субботин не покидал своего поста, и спать ему почти не приходилось.

— А! Привет! Добро пожаловать! Проходите вот сюда. Ну, что? Как дела?

Капитан был в прекрасном настроении, встретил нас доброй улыбкой и, взглянув утомленными от бессонных ночей глазами, сказал:

— Упрямый вы народ — киношники! Хвалю! Сам такой! Хороший риск во много оправдывает себя! Ваше присутствие на «Трансбалте» тому пример! Даже на фронте и то меньше риска, чем на борту. Да, да! Ну а где же главный ваш ко мне вопрос?

— Ах да! Когда пролив Лаперуза? — спохватились мы.

— Завтра, друзья! В конце дня! Сам жду не дождусь, видите, все время торчу на мостике, и признаюсь — очень волнуюсь. Вы же знаете, чем забиты трюмы нашего шипа, какими «станками»? Обстановка, прямо скажу, сложная и сверхопасная. Как бы не выкинули чего наши островные соседи… Вот если пройдем Лаперуза спокойно — считайте себя дома.

— А что, разве есть основания для беспокойства? Вы чего-то опасаетесь? — спросил Вася.

— Пока нет. А там видно будет. Кругом японцы, хотя мы и не замечаем их…

— Он очень мелкий и узкий — этот ваш Лаперуз? — не унимался Василий.

— Всего сорок три километра и усеян множеством подводных рифов. Требует большой осторожности, а в тумане вообще непроходим.

— Лаперуза, Лаперуза, какая японская фамилия у этого француза! — как бы рифмуя, пропел себе под нос Вася.

На этот экспромт капитан тут же с энциклопедической точностью дал поучительную справку:

— Французский мореплаватель восемнадцатого века Жан-Франсуа Лаперуз в тысяча семьсот восемьдесят третьем году возглавил на кораблях «Буссоль» и «Астролябия» кругосветное плавание: Брест — мыс Горн — остров Пасхи — Гавайи — залив Монтерей — Северная Америка — Филиппины — Япония — Камчатка — порт Джексон. Выйдя дальше по направлению Новой Каледонии, экспедиция пропала без вести… И только в тысяча восемьсот двадцать шестом году ирландец Диллон обнаружил остатки экспедиции на острове Веникоро в группе Санта-Крус. Здесь потерпели крушение оба корабля. Лаперуз ошибся только в одном — он считал, что Сахалин полуостров, а не остров. Но это исправил наш соотечественник Невельский. Вот, товарищ дорогой, какая это японская фамилия.

Долго тянулся день. Еще дальше ночь — и новый, последний в Тихом океане день…

— Земля! Земля! — кто-то крикнул с мостика.

— Даже не верится — неужели скоро конец пути?

— Наконец-то!..

Этот возглас переполошил всех, а нас особенно — так давно мы не были на родине. Я смотрел до слез, но горизонт был чист.

— Где же она? Не видать! Кто там орал? «Земля»! «Земля»! — ворчал, как всегда, нетерпеливый Вася.

Но всем было ясно — она вот-вот вырастет из-под воды…

А что, если эта прозрачная тучка на горизонте превратится в землю?

Я нисколько не буду удивлен — это и есть земля!

Теперь уже все видели, что это не тучка, но и на землю она не похожа. Наше нетерпение росло. К проливу мы подошли измученные долгим ожиданием земли. Солнце клонилось к закату. Только теперь мы заметили впереди, прямо по курсу два военных корабля.

— Японцы! Я вижу их флаг!

У меня как-то сразу пусто стало под ложечкой. Японцы — народ серьезный, и встреча с ними перед входом в пролив не простая случайность.

— Чего это вы перепугались? Мы же не воюем с ними? — Вася рассмеялся.

«Трансбалт» сбавил ход. На мостике появился капитан и, поговорив с помполитом, переключил телеграф. Машина замерла. На баке отдали якорь. На сердце стало тревожно.

— Эсминец и канонерка, а может, сторожевик, не пойму…

— Тоже мне моряк — капитан третьего ранга, не может распознать класс корабля! — ехидничал Вася.

— Не нравится мне эта задержка! Пролив Лаперуза — японские воды… Наверное, была с их стороны команда отдать якорь. А то чего бы ради…