Я останавливаю время

Нью-Йорк по сравнению с Лондоном показался нам праздничным. Море света, тысячи флагов союзных держав развеваются на крупных офисах и больших универмагах. И среди многих — наш флаг всюду занимает второе место после американского — обижаться мы не могли. О том, что в мире война, напоминали военные. Их особенно много было на Бродвее и на Сорок второй улице — улице увеселений, кинотеатров, ресторанов, баров и шоу…

Теперь мне понятно, почему не открывается Второй фронт, они все здесь пасутся — тепло, светло и не дует! — сказал Вася Соловьев.

В один из дней мы навестили соседний с нами Эмпайр.

— Сто четвертый этаж Эмпайра! Кто с нами? — Коля взял меня под руку, ввел в огромный лифт.

Халушаков и Соловьев молча присоединились.

Цифры на табло мелькали, как бешеные. Хотелось зевнуть и «продуть» уши — как в самолете. На цифре 85 лифт остановился, мы перешли из большого лифта в маленький.

— Ну вот и все! Наверное, выше некуда!

— Можно и выше, но из-за войны закрыли… — К нам подошел пожилой мужчина фотограф и на приличном русском языке начал рассказывать о Нью-Йорке. — Видите, там, на севере, зеленый прямоугольник? Это наша гордость — Центральный парк. В этом каменном чулке он сохранился чудом. Когда Нью-Йорк только строился, какой-то миллионер закупил огромный участок земли и, умирая, в своем завещании запретил застраивать эту землю. Левее и дальше — видите, в дымке — висит над проливом мост Вашингтона. Да, да! Это самый большой мост через Гудзон! Под нами внизу — Рокфеллер-центр Радио-Сити, чуть в стороне — Крайслер-хауз, офисы и магазины автомобильной фирмы «Крайслер»… Взгляните на юг — видите статую Свободы? А рядом маленький островок. Это Эллис Айленд — по-русски остров Слез. Там тюрьма…

Мы с Колей переглянулись, а Вася с Халушаковым рассмеялись:

— Про остров Слез мы уже все знаем…

— А что, приходилось побывать?

— Да нет, нет, это они шутят. Продолжайте, пожалуйста…

— Да, давно я дома не был, лет пятьдесят! Какая она, Москва, стала?..

С высоты сто второго этажа мы наметили себе следующий объект для экскурсии — Рокфеллер-центр Радио-Сити…

В Рокфеллер-центре мы обратили внимание на скромную афишу: «Леопольд Стоковский дирижирует симфоническим оркестром НБС и студии 8Х Радио-Сити. Программа: Мусоргский — Стоковский. Март — 21».

— Пойдем? До начала десять минут!

Мы вошли в вестибюль, над кассой — «Аншлаг».

— Жаль… Быть здесь у самых дверей и не послушать Стоковского…

Мы стояли в раздумье, не зная, куда пойти дальше.

— Господа, извините, если я не ошибаюсь, вы советские моряки? Очень приятно! Будем знакомы — я администратор студии. Вы хотели попасть на концерт Стоковского? Я не ошибся?

— Да, но касса закрыта! Билетов больше нет!

— Это можно поправить, маэстро Стоковский будет очень рад видеть советских моряков на своем концерте. Прошу вас, проходите! Вы наши гости! Сюда, пожалуйста, — это его ложа!

Проводив нас, он удалился.

— Как в сказке!

Мы сидели в светлом, просторном, не очень большом концертном зале, переполненном публикой, изысканно одетой. Не успели мы как следует оглядеться, как перед оркестром появился стройный, высокий, в ореоле седых волос Стоковский. Он скорее походил на персонажа из Библии и напоминал кого-то из апостолов с картины Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Зал задрожал от бурных аплодисментов. Стоковский поклонился и, не дождавшись конца аплодисментов, взмахнул рукой. Зал замер и перестал дышать…

В антракте к нам подошел администратор:

— Господа! Маэстро Стоковский после концерта будет рад приветствовать вас в своей уборной.

Концерт окончен. Наконец, затихли рукоплескания. Наш доброжелательный администратор проводил нас в небольшую гостиную.

— Знакомьтесь! Дочь мистера Стоковского!

Перед нами предстала стройная, симпатичная девушка, светловолосая, голубоглазая.

— Соня! — сказала она и крепко, по-мужски пожала нам руки.

— Садитесь, пожалуйста! Отец сейчас придет. Вы из России? Страшно там сейчас! Боже, какое Ты послал людям испытание! Мы с отцом глубоко верим в победу русских над фашистами! — Она была очень эмоциональна, и все ее чувства отражались на ее лице.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Стоковский. Он уже сменил черный фрак на элегантный серый костюм. Вид у него был утомленный, но, улыбаясь, он направился к нам:

— Добрый вечер, господа! Признаюсь, приятно удивлен… Я не предполагал, что русские моряки любят классическую музыку. Рад, рад, что могу исправить свое заблуждение, тому подтверждение ваше присутствие на этом концерте, и за это очень вам благодарен. Как старый музыкант и как исполнитель вашего великого национального классика. Спасибо, что посетили мой концерт… Это теперь редкость.

Он энергично пожал нам руки.

— Вы давно из России? Мы с дочерью страшно переживали, особенно в начале войны. Но теперь, после Сталинграда, на мой взгляд, кризис миновал, и фашистам не уйти от возмездия. Я в этом убежден! Да! Война, война! Сколько она уносит жизней, сколько приносит горя…

Он погрустнел, замолчал… Потом встрепенулся:

— Вы прямо из России?

— Нет! Мы ждали караван в Лондоне.