Я останавливаю время

— О, это было очень просто, снял бы любой оператор-хроникер, если бы был на месте события. Важнее оказаться там вовремя! Да! Да! Случай! Счастливый случай — и ничего больше!

Майкл оказался очень скромным парнем, не очень словоохотливым, но все же мы упросили его рассказать, как он туда попал.

— Вернулся из Африки домой в Нью-Йорк усталый, разбитый… Увидел меня босс, покачал головой и сказал: «Поезжай, Майкл, куда-нибудь в тихий уголок и отдохни как следует, а то скоро могут быть веселые дела!» Я подумал, подумал и решил: «Махну-ка я на Гавайи». Побросал в сумку кое-что и пошел к двери. «Возьми меня с собой! — крикнул мне вдогонку кофр с «Аймо». — «Иди к черту! Устал я от тебя!» — И, пнув его ногой, я выскочил на улицу. «Такси! Такси!» Они пролетают мимо с пассажирами. И здесь произошел самый важный момент в моей будущей съемке. Заметьте — именно здесь, а не там, на Гавайях! Наконец появился свободный таксист, и вдруг будто кто-то дал мне пинка взад: «Майкл! Возьми меня с собой!» Не послушай я этого жалостливого призыва — не видеть бы вам нападения на Пирл-Харбор! Вот так, дорогие коллеги! Надо — не надо, таскайте с собой этот проклятый ящик с «Аймо»! А теперь посмотрите большой художественный фильм, снятый на основе моей хроники на Гавайях.

…Фирма «Метро Голдвин Майер» разделилась. Тысячу долларов в день платит Майер покинувшему его компаньону за право носить фирменную марку — рычащего льва и фамилию Голдвин. И вот сегодня Сэмуел Голдвин пригласил нас к себе на студию.

— Посмотрите, как мы снимаем «Северную звезду»! Критикуйте крепче, не стесняйтесь. Я хочу поставить правдивый фильм из жизни украинского колхоза в дни начала войны с Гитлером.

Мы были приятно удивлены, когда режиссер-постановщик фильма мистер Майлстоун, тот самый постановщик нашумевшего в свое время фильма «На западном фронте без перемен», представил нам героиню — колхозницу-партизанку. Ее играла известная кинозвезда Энн Бакстер.

— Вот и попробуй — покритикуй! Ничего не скажешь — наша, полтавская! — Халушаков обошел вокруг, стараясь придраться к чему-нибудь, найти несоответствие в костюме, в общем облике.

— Вылитая Оксана с пид Полтавы!

Нас глубоко тронула сцена окружения партизанского отряда и гибель двух партизан. Подкупала простота, человечность и правдоподобие эпизодов. Полное отсутствие клюквы. Предвзятости.

В одном из павильонов нас встретил детский хор песней «Широка страна моя родная» — происходила запись музыкальных фонов. Меня такая тоска по дому охватила — хоть плачь! Соловьев зашептал, оглядываясь, не слышит ли кто:

— А не пора ли нам, братцы, домой подаваться? Там война, а мы тут экскурсантами бродим… Неудобно как-то…

Майлстоун водил нас по огромной территории студии, а мы следили, наверное, только за тем, чтобы не выдать своего изумления — это была словно бы другая планета.

— Господа! Перед вами город мира! Нам не надо на съемки ездить в дальние страны. Здесь представлены города и столицы многих государств!

Мистер Майлстоун повел нас по кварталам Парижа, Гамбурга, Мадрида, Лондона…

— Смотри, Биг Бен, будто не уезжали! Тауэр, а вот Нью-Йорк — Таймс-сквер, только безлюдно и нет автомобилей.

— А острова Слез здесь нет? — пошутил Коля.

— Пока нет! Но вполне может быть! — смеясь, сказал Майлстоун, он немного понимал по-русски.

Мы идем по кварталам экзотического Гонконга, Шанхая, вдруг неожиданно нам преграждают путь высокие тополя, низко склонившие ветви над прудом ивы. На пригорке в живописном беспорядке разбросаны крытые соломой белые хаты с плетнями, горшками, подсолнухами. В загоне лошади мотают головами. У плетня корова в раздумье жует жвачку.

— Мы обживаем колхозную деревню… — сказал режиссер. — Что не так, как у вас на Украине? Что можно поправить? Я буду рад вашим замечаниям…

Порядком уставших от экскурсии и впечатлений Майлстоун привел нас в кабинет главы студии.

— Господа! Меня очень беспокоит музыкальное оформление нашей «Северной звезды». Давайте поговорим о народной музыке и песнях вашей страны. Познакомьтесь — мистер Темкин — композитор!

Темкин хорошо говорил по-русски — его родители родом из Москвы. Проиграв на стоящем в стороне рояле несколько мелодий, он спросил:

— Ну как? Ваше мнение? Только откровенно, не обижусь, если не понравилось.

— Музыка мне очень нравится. Она мелодичная, напевная, но не совсем русская и, мне кажется, не совсем американская…

Я собирался еще что-то добавить, но Голдвин, извинившись, перебил меня.

— Вот-вот, это как раз то, чего я добивался от композитора. А от вас я хотел услышать подтверждение своей правоты. Вы это уловили, и я вам благодарен! Этот фильм я делаю не только для Советского Союза, иначе звучала бы ваша музыка и все было бы правильно. Этот фильм о советской жизни для американцев. Музыка должна быть такой, чтобы элементы русского и американского сочетались. Среднему американцу ничего не останется, как подпевать по ходу картины в зрительном зале! Это очень сложная задача, уверяю вас!

В заключение мы по просьбе хозяина не очень стройно спели «Полюшко-поле».