Я оставлю свет включенным

Она торопилась к выходу, не оборачиваясь и не замечая, как из кустов поочередно вылезают все четверо детей и облепляют Ташу, как спелые ягоды – куст малины, обнимая и крепко прижимаясь, словно бы сплачиваясь перед лицом внешней угрозы.

– Чтоб ты подавилась своими кексами, – пробормотала Татьяна себе под нос и, резко открыв калитку, чуть не задела Григория Антоновича, паркующего ржавый велосипед. Велосипед казался ровесником Первой мировой, как, впрочем, и сам Григорий Антонович, несмотря на молодежную одежду, в которую его заставила переодеться Таша.

– Что? – не расслышал он бормотание Татьяны.

– Здравствуйте, говорю, – буркнула та, стараясь проскочить мимо любопытного старика.

– А вы чьих будете? – тут же поинтересовался Григорий Антонович, в последнее время живо интересующийся окружающим миром.

– Неместная, – пробормотала Татьяна, делая еще одну попытку пройти.

– А, вы новый директор, – догадался Антонович. – А куда это вы так спешите? Оставайтесь на чай! Познакомимся, подружимся! Я сегодня буду читать новую эпиграмму, нуждаюсь в оценке профессионала, так сказать.

– Мне некогда, всего доброго, – сквозь зубы процедила Татьяна и, проскользнув мимо старика, заторопилась вдоль по небольшому переулку, ведущему к главной улице поселка.

* * *

– Мама, тебе здесь будет хорошо, – нагло и неумело врала Лида и отводила глаза, крепче впиваясь в руку Вареньки, которую зачем-то притащила с собой. Впрочем, понятно зачем: ей нужна была опора. Анна Ивановна с горечью подумала, что Лида наверняка пошла характером в отца – мягкая и совершенно не умеет врать.

– Я приеду в субботу, ну, то есть мы все приедем в субботу, – продолжала мямлить Лида, не зная, куда деть глаза.

Господи, невыносимо!

В комнате царила невообразимая духота – и это они называют домом повышенного комфорта для пожилых людей? Да она тут словно муха в банке! Рука Анны Ивановны метнулась к горлу с целью сорвать дурацкую камею и расстегнуть высокий ворот блузки. Задуманное удалось ей со второй попытки – от волнения рука дрожала сильнее обычного. Анна Ивановна разозлилась на саму себя: зачем она так вырядилась? Блузка с высоким воротом, строгая юбка ниже колен, туфли на небольшом каблуке. Сказалась многолетняя привычка всегда выглядеть хорошо и по-деловому – это был единственный способ выжить в мире мужчин. Но ей уже давно пора об этом забыть. Больше ей не с кем бороться за место под солнцем и не на кого производить впечатление. Не на этих же ходячих мертвецов, в самом деле, или как там назывался дурацкий сериал, который взапой смотрела Варвара? Ничему хорошему не учится современная молодежь. Понятно, что и ценностей у них никаких нет. Впрочем, у Лиды, выросшей на советских мультфильмах, их, как оказалось, тоже немного.

«Не ной! – строго одернула себя Анна Ивановна. – Тебе нужно продержаться всего день. В конце концов, это было твое решение и твой собственный выбор».

– Ба, ты телефон не выключай, я буду звонить или фотки тебе сбрасывать. – Двенадцатилетняя Варенька была уже достаточно взрослой, чтобы ощутить всю горечь момента.

Не в силах больше это выносить, Анна Ивановна строго приказала:

– Ну все, идите, хватит тут прощание устраивать, я позвоню, – соврала она, подставляя дочке сухую щеку под поцелуй и чуть дольше обычного задерживая дрожащую руку в кудрявых золотистых волосах Варвары.

Лида и Варя молча кивнули и направились к двери. Дочь взялась рукой за дверь, но все-таки не выдержала, разревелась и повернулась к матери:

– Мама, давай поедем домой, а? Ну наймем кого-нибудь!

– Еще чего. – Анна Ивановна выпрямила спину чуть более необходимого. – Мне нужен профессиональный уход, а вы даже чай нормально заварить не можете, все, идите! – строго приказала она.

Варя шмыгнула носом, отвела глаза, но ослушаться не посмела, выскользнула в коридор первой.

Когда за Лидой закрылась дверь, Анна Ивановна уставилась в открытое окно, выходящее во все еще цветущий сад. Лето в этом году выдалось поздним, тепло установилось только в августе, и растения бушевали, попутав сентябрь с июлем.

При других обстоятельствах она бы наверняка оценила талант ландшафтного дизайнера: строгие геометрические линии свежеподстриженных кустарников и тщательно выверенные пропорции все еще изумрудных лужаек. Простые формы завораживали ее всю жизнь. Но сейчас она смотрела на сад, не замечая его аскетичной красоты. Пожалуй, впервые в жизни она была не в силах совладать с собственными мыслями и почувствовала нечто похожее на эмоции.

Анна Ивановна гордилась тем, что всегда была им неподвластна. В молодости ее, к счастью, миновали любовные страсти. Она наблюдала за драмами близкого окружения, взлетами и крушениями надежд и лишь деликатно морщила нос, удивляясь, на какие глупости люди тратят лучшие годы. Любовь была ей неинтересна ввиду своей неконструктивности.

Куда больше ее привлекали работа и карьера. Всю свою нерастраченную страсть Анна сублимировала в архитектурные проекты, принесшие ей имя и славу в профессиональных кругах, а также весьма внушительный стабильный доход и полную независимость.