Я (почти) в порядке

Одиннадцатого сентября Лионел находился в Нью-Йорк-Сити, и Талли, которая три часа не могла до него дозвониться, в то утро мысленно его похоронила. А несколько лет назад Лионел во время командировки в Грин-Бей попал в аварию на снегоходе. Джудит тогда позвонила Талли и сказала: «Лионел разбился», и тут же у Талли заработал встревоженный мозг, похоронивший Лионела еще до того, как мама успела сказать, что он получил только небольшой перелом запястья. Мысль потерять старшего брата была невыносима. Как они все будут жить без него? Она снова плакала, стараясь делать это украдкой, впрочем, безуспешно – папа с Глори засуетились было вокруг нее, но она лишь отмахнулась от них. Она закрыла лицо руками. И затряслась в рыданиях. На ее спину легла теплая рука Эмметта, и она поняла – помимо знания, что с Лионелом все хорошо, это было то единственное, что ей в тот момент было необходимо.

Она дала волю слезам, потом отдышалась и опять прислонилась головой к стене. Удастся ли заснуть? Спала ли она? Она не знала, сколько прошло времени, когда открыла глаза и увидела, как разъехались те жуткие двери.

Эмметт встал. Талли поднялась на ноги и, чтобы унять головокружение от резкого выхода из сна и подъема, коснулась рукой прохладной стены. Стулья, на которых сидели папа и Глори, заскрипели. Они молча смотрели, как в приемный покой вышла обессилевшая Зора в костюме Афины, будто бы парящая над полом, несомая в потоке воздушной белой ткани, как привидение, и это могло означать, что Лионел не выжил.

Почему стены вдруг заходили ходуном?

Талли посмотрела на папу и Глори. Где мама? Как она могла пропустить этот момент? Где ее черти носят? Она должна быть здесь! Талли встретилась взглядом с Зорой.

– Лионел… в порядке. Или будет в порядке. Но в палату его переведут еще через несколько часов. Честно говоря, вам всем стоит пойти переодеться, отдохнуть и подъехать попозже, – объявила она. – И спасибо, Эмметт, что спас его. Я сама не видела, но мне рассказали, что ты сделал, – добавила Зора, подошла к нему и крепко обняла.

– Он в сознании? Разговаривает? Как он? – взволнованно заговорила Талли. Она уже не помнила, когда в последний раз так счастливо плакала. Эмметт положил руку ей на плечо. Папа и Глори подошли к собравшимся вокруг Зоры и выдохнули с облегчением, услышав ее слова.

– Сейчас он в отключке из-за лекарств. У него были ужасные боли! Было запредельно страшно, – тоже заливаясь слезами, добавила Зора.

С улицы вернулась мама, окутанная свежим дымом. Раздражение, которое раньше Талли чувствовала к ней, опасаясь, что она пропустит ужасное сообщение о Лионеле, растаяло. Лионел был в порядке.

Мама подошла к Зоре, которая пересказала ей свои новости.

Лионел был в порядке.

– Я останусь. Кто-нибудь хочет есть? Пить? Я спущусь и куплю, – сказала мама.

– Не могли бы вы принести мне крекеров? И чаю? – попросила Зора. Еще она сказала, что позвонила родителям и что Ривер в целости и сохранности спит у них дома. – Сколько времени?

– Почти два, – взглянув на часы, сказал Эмметт. Талли и так знала – она всегда безошибочно определяла время ночью кожей, чувствовала нутром.

– Мы сегодня переводим часы на час назад, – вспомнив, пробормотала она. Все растянулось, став пластичным, как тянучка. Даже время больше не подчинялось четким правилам.

– Пожалуйста, поезжайте и отдохните, – повторила Зора.

Папа и Глори сказали, что идут в кафе через дорогу выпить кофе.

– Он смотрит на тебя влюбленными глазами, – шепнула мама Талли, обнимая ее.

– Кто, Нико? – шепотом переспросила Талли. Маме Нико всегда нравился, но, когда он заезжал, она выходила курить и его не видела.

– Нет, – сказала мама и, отстранившись, кивнула в сторону Эмметта.

– Ладно, хватит. До скорого, мама, – сказала Талли. Джудит направилась по коридору к выходу.

– Мы вернемся. Скоро вернемся. Передай это Лионелу. И что мы его любим, – сказала Талли и обняла Зору.

– Скажу, – пообещала Зора. – Он любит тебя. Очень любит. Трудно даже представить, что мужик так сильно любит младшую сестренку, – добавила она, обращаясь к Эмметту.

– Я его очень люблю. Не знаю, что бы я без него делала, – вытирая глаза, сказала Талли и прерывисто вздохнула. – И, пожалуйста, позвони, если мама отобьется от рук, – шепотом добавила она.

– Позвоню, обещаю, – сказала Зора. – До скорого.

* * *

Уже дома Талли и Эмметт стояли в коридоре возле ванной комнаты.

– Вот – а то потеряю. Спасибо, что одолжил его мне. – Талли завела руки за шею, расстегнула цепочку. Эмметт расстегивал рубашку. – Погоди. Давай я. Тебе надо поосторожнее со своими ожогами. И, наверное, ибупрофен еще прими. Он же помогает от ожогов? От любой боли, так ведь? – сказала она. Зайдя ему за спину, она надела цепочку ему на шею и застегнула. Потом встала перед ним и принялась расстегивать рубашку, его руки были опущены. От него так сильно пахло дымом, что могла сработать противопожарная сигнализация.

– Мои руки в порядке. Болят, но не очень.