Я подарю тебе меч (СИ)

— Кузина Санса. Чем могу служить?

— О! Я просто, — краснеет она тоже очень мило, — видела, как вы сражались на тренировочном дворе… Вы такой хороший боец! Говорят, вы в одиночку убили Иного. Вы расскажете, как это было?

Джон вздыхает.

— Боюсь показаться вам невежливым, кузина, но у меня сейчас нет на это времени…

Сансу это не обескураживает.

— О, конечно! Вы же должны готовиться к коронации!

— Боюсь, до коронации еще нужно сделать очень и очень много.

— Но вы обязательно всех победите, кузен, я знаю! — ее восторг почти не наигран. — А к вашей коронации я вышью знамя с трехглавым драконом. Я очень хорошо вышиваю, это все говорят.

Джону остается только поблагодарить ее учтивым поклоном. Он вновь поворачивает к богороще, чувствуя спиной восхищенный девичий взгляд. Выросший за Стеной Джон не слишком разбирается в политике Вестероса, но мать рассказывала ему о том, как тут принято скреплять союзы между благородными Домами. Должен ли он попросить руки своей кузины?.. Ждет ли этого от него лорд Старк?..

Его единственной любовью была Игритт, но теперь она мертва. Сможет ли он полюбить эту девочку, чьи волосы тоже имеют оттенок рыжины, а голос как у щебечущей птички?..

«Боги, направьте меня туда, куда я должен пойти».

Иные вовсе не были повержены, они отступили по каким-то своим причинам, и в любую ночь могут вернуться обратно. И только у Джона есть меч, способный их убить. Почти каждую ночь с тех пор, как он отправился на юг, ему снилась Стена. Он стоял на ее верху, а Иные собирались внизу, у замурованного льдом и камнем тоннеля. И смеялись над ним. В этих снах он понимал их язык, так же, как понял во время поединка — тогда они салютовали ему, как достойному противнику. Он победил одного из них, и они оставили поле боя, признавая его победу, признавая его равным себе, достойным поединка один-на-один. В его жилах течет пламя, их тела состоят из льда. Теперь же, смеялись они, он вел себя совсем как человек, прячась за своей Стеной, не осмеливаясь драться. Как тот, чье мертвое тело можно заставить делать что угодно. «Вернись и сразись с нами, — кричали они ему голосами, напоминавшими перестук льдинок в замерзшем лесу, — а не то мы сами придем к тебе, где бы ты ни был, и убьем всех, кого встретим на пути», — и Джон, лихорадочно шаря рукой по простыне в поисках Черного Пламени, просыпался. Его меч покоился на подставке у стены и тускло и зловеще поблескивал в лунном свете, отливая красным…

В богороще Винтерфелла лишь одно чардрево с вырезанным на нем ликом. Когда Джон ступает на берег пруда, чьи подернутые паром волны почти подбираются к узловатым белым корням, то понимает, что помолиться в одиночестве не удастся. Маленькая фигурка скачет у подножия чардрева, размахивая палкой, будто мечом. Сначала Джон принимает ее за мальчика, но стоит ребенку опустить палку и повернуться к нему, как он понимает свою ошибку. Это девочка, надевшая мальчишескую одежду — поношенную и явно не по размеру. Он узнает ее, хотя видел только мельком: один раз, когда дядя представлял всю свою семью, и пару раз за обедом. Она, действительно, выделяется из всех детей его дяди, — четверо пошли в мать, синеглазые, с волосами цвета осенней листвы, а Робб и Санса еще и высокие, и малыши, скорее всего, будут такими, когда вырастут. Джону даже сложно представить, что они ему родственники, настолько они разные. Эта же девочка, невысокая и худощавая, с темными прямыми волосами и вытянутым лицом, похожа на своего отца, и на него, Джона. И на Лианну. Он не замечал этого так ясно, когда она, потупив глаза, пряталась за спины других, но теперь, когда он видит ее раскрасневшейся, поглощенной фехтованием — а у нее выходит не так уж плохо, думает он, явно она наблюдала за братьями и другими воинами на тренировочном дворе, — то сходство с Лианной становится почти абсолютным. Наверное, именно такой была его мать двадцать с лишним лет назад. Джон отступает назад, в тень деревьев, не желая мешать. Но тут девочка встает в стойку, поднимает свой импровизированный меч и почти досконально повторяет удар, каким сегодня Джон повалил Робба.

— Браво! — вырывается у него, и девочка в испуге останавливается. Лютоволчонок, который сидел у самого чардрева так тихо, что Джон его поначалу не заметил, оскаливается, но, подбежав и обнюхав его одежду, успокаивается и отступает обратно к хозяйке.

— Простите. Я не хотел вам мешать, кузина Арья. Я шел сюда помолиться.

— Кузен Джон.

Темно-серые глаза смотрят настороженно, но палка, мгновение назад наставленная на него, опускается.

— О чем вы хотели помолиться?

— О том, что мне делать дальше.

— Но вы же король, — удивляется Арья. — Вы должны сидеть на Железном Троне. Разве не этим занимаются короли?

— Наверное, — Джон пожимает плечами. — О других королях я знаю только по рассказам матери. Но она всегда говорила мне, что хорошие короли — это те, кто защищает свой народ.

— Как королева Нимерия, — Арья взволнованно кивает. — Она была королевой ройнаров и переправила весь свой народ через Узкое море, чтобы спасти. Я назвала своего волчонка в честь нее.