Я, подельник Сталина (СИ)

Да уж, молодец, ничего не скажешь. День-деньской на занятиях, не только сам учится, и других успевает подгонять. Больно остер на язык, один раз едко пошутит над засоней или лентяем, в другой раз самому не захочется стать причиной дружного смеха всего звена, или даже бригады. А перед сном, если сильно не утомился — и после отбоя, несколько часов на пару с дядей пишут по памяти сказки и предания на современном башкирском языке. Алфавит появился всего год назад. Та же русская кириллица, только на несколько букв больше. Ясное дело, великие образцы народного творчества, такие, как «Урал-батыр», «Акъял-батыр», похождения мудрого весельчака Хужи Насретдина готовят к печати на новом алфавите специально выделенные люди. Но грамотных товарищей пока слишком мало. Большинство выпускников многочисленных прежде медресе владеют только арабским письмом, им самим приходится переучиваться. А мощные, специально завезенные из Петрограда типографии в Уфе, Стерлитамаке, Белорецке и Оренбурге ни дня не должны простаивать. Тысячи и тысячи библиотек и школ по всей Башкирской Союзной Советской Республике (БаССР) ждут, не дождутся книг. Вот и обратился обком ВЛКСМ ко всем сознательным и по-новому грамотным людям — записывать и передавать в специальную комиссию сказки и предания. Имаметдин с племянником с охотой откликнулись. Много чего помнили из того, что рассказывали длинными зимними вечерами дедушки и бабушки, дяди и тети. Польза тут двоякая — оба уже в совершенстве овладели новым письмом. А ведь Габдулла успевал еще и с Владимиром Никаноровичем дополнительно заниматься математикой, русской грамматикой. Она намного сложнее башкирской. «И чего русские братья усложняют себе жизнь? Проще же, как мы — как слышим, так и пишем», — в очередной раз подумал начальник ширката и снова углубился в чтение. Будто вернулся в отчий дом, так радостно было узнавать про мельчайшие подробности жизни самых близких людей. А вот тут уж пошел обстоятельный рассказ про серьезные дела: