Я, подельник Сталина (СИ)

Не стал Ирек напрямую скакать к деревне. Перелесками обошел справа. Приходилось раньше бывать в Кудаше, хорошо представлял здешнюю местность. Левый берег речки упирается в каменистые холмы, правый же — сплошь пойменные луга, ивняк и болота — полк можно упрятать. Перейдя реку, благо, воды лошади только по брюхо, Ирек на пару километров углубился в заросли перемежаемые топями. Облюбовав подходящую ольху, привязал к дереву лошадь. Поспешишь — людей насмешишь, возможно, своей глупой смертью врага насмешишь. Ирек не стал торопиться, споро разобрал и собрал винтовку, убедился, все в норме. Патронов маловато, три снаряженных обоймы и восемь штук россыпью. Рассовал боезапас по карманам. Хоть догадался переодеться в старую гимнастерку, как прозвучал набат тревоги. А то хорош был бы в черном пиджаке, в котором ходит на занятия… Портянки же, заново старательно перемотал, с утра некогда было. Улыбнулся, вспомнив речь товарища Васнецова перед курсантами на занятиях по военному делу: «Хороший красноармеец в первую очередь воюет головой, во вторую очередь — ногами и только затем — винтовкой, другими штатными и подручными видами оружия». Правильно говорит, главное — маневры! Одно слово — ученый человек, военспец. Переобувшись, Ирек подпрыгнул — ничто не звякает и не бренчит. Чему звенеть-то, он налегке. И все же, раз Сергей Петрович требует того от курсантов, не будет зазорно перенять хитрость и бывалому вояке. Не все понимают глубинный смысл поговорки «Век живи, век учись»: век учись, а то не дадут дожить до векового возраста, прибьют. Напоследок крутанул несколько раз в кисти засапожный нож, удовлетворенно крякнув, снова упрятал в положенное место. Невелик размерами, зато удобен для скрытого ношения. Из настоящей златоустовской стали, которая весьма высоко ценится среди знатоков холодного оружия. Не, без ножа никак. Свыкся, воспринимал как часть собственного тела. Давно уже не свистели над головой пули, отвык просыпаться по ночам от каждого шороха и делить всех встречных на «своих» и «чужих», но вот с этой привычкой никак не мог и не хотел расставаться. Разве что в баню ходил без ножа. Сейчас клинок явно не будет лишним. Пуля — дура, нож — молодец. Конечно, дура, больно уж шумлива. Нельзя шуметь, когда кругом враги, заслышав выстрел, мигом сбегутся. А с этим засапожником, были времена, и с плена сбегал, и нерадивых вражеских часовых снимал, и языки «языкам» развязывал…

До околицы добрался быстро. Залег в тальнике, стал присматриваться. И принюхиваться — ветер был в другую сторону, но все равно сильно тянуло гарью. Оно и понятно — вдали догорал сельский Совет, никто и не думал тушить пожар. Несколько раз на значительном отдаление от наблюдателя пронеслись кавалькады по 7–8 всадников. Ни женщин, ни вездесущей ребятни на улицах совсем не видать. На одном подворье поблизости тоскливо воет пес. «Плохо дело, — подумал Ирек, — средь бело дня собака так может выть только по покойнику. И цыкнуть некому, всех, что ли, поубивали? Кто жив, попрятались как мыши, не до собаки им сейчас. Значит, враг все еще в деревне»

Подтверждая догадку, на противоположном конце деревни вразнобой застучали выстрелы из винтовок и револьверов. Все еще воюют. Кто и с кем?

На этой стороне уже тихо. Товарищ Сафин рискнул огородами пробраться к ближним домам, авось кого встретит и расспросит. Удачно получилось, из-за хлипкого плетня на первом же подворье приметил пожилого мужика. Тот сидел на крыльце, вонял самокруткой. Ирека не заметил, а он так и не смог разобрать — встревожен или, наоборот, чем-то воодушевлен хозяин. Ибо морщинистое лицо с очень массивной челюстью то озарялось счастливой улыбкой, то искажалось ненавистью — когда хриплым голосом принимался крыть кого-то матерными словечками. «Странный старик, — удивился Ирек, — в наших башкирских деревнях почти никто не курит. Разве что некоторые солдаты пристрастились в империалистическую войну. Этот никак там не мог воевать, возраст не тот. А как сквернословит, будто пьяный сапожник в Уфе!» Для башкира и мусульманина, еще и в преклонном возрасте — это вообще за гранью понимания. Между тем, не пришлый, видно — он у себя дома. Ладно, сейчас имеет значение только то, что он дома один. Окончательно убедившись, что на улице и соседних подворьях никого не видать, Ирек с треском распахнул калитку, уверенным шагом прошествовал к дому.

— Ну, и что ты тут расселся? — процедил сквозь зубы, окатив хозяина ледяным взглядом. Винтовку наставлять не стал, пусть не думает, что его опасаются. Иреку мужик сразу не понравился. Но не в этом дело. По опыту знал, лучшая оборона — это атака. Если сразу жестко надавить, у визави пропадает желание лезть с расспросами. Сафину же пока требуется разобраться в обстановке, а не докладывать про себя. Узнать, кто на данный час хозяйничает в деревне? Интуиция не подвела, хозяин резво вскочил на ноги.

— А я что, я ничего, сижу вот… — начал он мямлить, испуганно уставившись на непрошенного гостя.