Я, подельник Сталина (СИ)

— Вот я и спрашиваю, почему ты дома сидишь в такое время! — грубо прервал Ирек. — Отвечать! Почему не с нашими?

— Наши меня сами отпустили! Господин десятник Салихов изволил пошутить, сказал, чтобы не путался под ногами, раз без левольвера. Они сейчас Фазуллу пустят в расход и все, свободна наша деревня! — угодливо залебезил хозяин.

«Товарищ» или «господин» — иностранцу, пожалуй, и не объяснить разницу схожих обращений. Товарищу Сафину хватило с лихвой, чтобы понять — в деревне враги… Кто, откуда, сколько — все это второстепенно. Пока же, раз тут враги, не стоит им мозолить глаза.

Кивком головы указал на дверь:

— Это мы еще проверим, топай в дом!

С нежданной для его массивной фигуры проворством хозяин засеменил вперед. Поднялся по скрипучим ступенькам. Вовремя они убрались — на улице заслышался топот копыт. Войдя, Ирек мельком оглянул внутренность жилища. Никого больше нет, вот и славненько. Бедновато живут, лишь одна комната. А в остальном, все как у большинства деревенских башкир. Почти всю площадь занимают «русская» печка и деревянные нары-«хике». Хозяин вознамерился было раскинуть подушки, сложенные в углу, дабы гостю было удобнее сидеть. Ирек бесцеремонно пресек жест гостеприимства, дулом винтовки указал — садись на лавку. Сам так и стоял у двери, краем глаза через окно присматриваясь, что происходит на улице. Выждав томительную паузу, скривил тонкие губы в глумливой усмешке.

— Что, дядя, думал самый хитрый, да? Там, — Ирек пальцем указал наверх, — все известно про твое двурушничество. Господин сотник намеревался лично тебя расстрелять, да я вот решил сначала поговорить. Сам знаешь, бывает, и оклевещут достойного человека.

— К-какой сотник? Сам господин Худайбердин? Он разве не в К-к-кунакбае сейчас? — стал заикаться старик.

— Он там, где ему положено! А кому ты хочешь донести, где сейчас господин Худайбердин? — недобро сощурил глаза гость. — Ты бы про себя подумал. Разве не знаешь, как мы поступаем с предателями?

…Сафин действовал наобум. Справедливо рассудил, раз мужик так подобострастно отзывается о некоем десятнике, сотников всяко должен бояться больше. И еще, только раз глянув, сразу понял — человек с такими гнилыми глазами не может не быть предателем. Без разницы, кому прислуживает. И ведь угадал! Совсем сдулся старик.

— Значит прознали, как я потерял тот проклятый левольвер… — сокрушенно пробормотал вполголоса.

— И не только! — плеснул масла в костер Ирек. — Револьвер это еще не так страшно, а вот якшаться с врагами — за это сразу к стенке.

— Я же все рассказывал десятнику! Ничего не утаил. С Кашириными, чтобы им пусто было, всего месяц ходил. Как понял, что они супротив народа — сразу ушел от них! — взвился с места хозяин, но тут же болезненным тычком ствола в грудь был усажен на место. Сафину, конечно, было бы очень интересно разузнать, что связывало старика с братьями Кашириными, с которыми был раньше знаком лично. Но не до того сейчас. Разобраться бы, что за кровавая чертовщина проходит здесь и сейчас.

— Давай, дядя, поведай, какими делишками сегодня был занят? С самого начала.

Товарищ Сафин, якобы представитель неведомого и ему самому сотника, не мог, конечно, спросить напрямую — кто с кем воюет? Назар (так звали хозяина) сразу бы смекнул, что перед ним чужой. Пришлось идти окольным путем. Из сумбурного рассказа, бестолково перемежаемого междометиями и уверениями в преданности общему делу, вырисовалась совсем уж неожиданная картина.