Я помню...

Недели две в Президиуме царило замешательство. Но вот был назначен новый секретарь комиссии и допросы повторились. На сей раз умное руководство комиссии мобилизовало стенографисток, и допросы записывались буквально и размножались в трех экземплярах, чтобы, не дай Бог, не повторилось то, что произошло с Никольским. Один экземпляр, как мы узнали, хранился в сейфе в Управлении кадров Президиума АН.

Наконец, месяца через три дело подошло к концу, и было назначено заседание Президиума с отчетом академика В.А.Кистяковского. Это заседание было довольно трагикомичным и хорошо мне запомнилось. Это была почти театральная игра президента Академии В.Л.Комарова¹³ и В.А.Кистяковского. Они, видимо, были приятелями.

Итак, президент объявил об очередном вопросе: Отчет директора КЭИНа В.А.Кистяковского. Но ему почему-то не было предоставлено слова, и доклад сделал председатель комиссии. Он представил работу нашего Института в самых мрачных красках и ясно намекнул, что необходимо сменить руководство Институтом. После этого должны были начаться выступления, но В.Л.Комаров заявил, что имеется проект постановления, и предложил его обсудить, чтобы не затягивать заседание. Никто на это предложение не обратил серьезного внимания, и В.Л.Комаров начал читать проект: Пункт 1 — «Признать работу Института неудовлетворительной». Но тут же он смущенно сказал: «Как же мы будем так оценивать работу Института, не заслушав ни директора, ни сотрудников?» И тут же добавил: «Давайте продолжим проект». Пункт 2. «Директору Института академику В.А.Кистяковскому объявить выговор». Прочитав это, он еще более смутился и сказал: «Как же так? Непонятно, зачем это сразу здесь написано?». Пункт 3. «Заместителя директора И.Никифорова снять с работы и отдать под суд». В.Л.Комаров поперхнулся и, видимо, был в полном недоумении, не зная, как реагировать на этот пункт. Его выручил юрисконсульт Президиума — аккуратно, с притязаниями на франтовство одетый человек средних лет. Он сказал: «В соответствии с п. „б“ статьи такой-то Кодекса законов о труде Президиум АН не имеет права снять с работы и отдать под суд ответственное должностное лицо, не заслушав его отчета и не оценив его работу на основе обсуждения». В Л.Комаров наивно спросил: «Так, значит, мы не имеем права уволить и отдать под суд?» — «Да…».

Тогда В.Л.Комаров, «выйдя из себя», обратился к председателю комиссии: «Что же вы представляете такой проект решения без всякого обоснования?». Далее он продолжил: «Нет, это черт знает что за проект, ни одного пункта не обосновано. Может быть, надо читать проект с конца?». Пункт 12. «Ввести в штат Института рабочего для обслуживания раздевалки», и Комаров от себя продолжил: «Черт знает что». Пункт 11. «Построить в Институте дополнительно одну уборную, ввиду неудобств…». Общий хохот сопроводил его чтение.

В это время сидевший в переднем ряду В.А.Кистяковский поднял руку и спросил президента: «Так как же я должен понимать, есть у меня выговор, или нет?». В.Л.Комаров с недоумением поглядел на него. Наступило замешательство. Его разрядил Управляющий делами АН Зубов. Он сказал: «Президиум еще не принял никакого решения». «Так что же, — продолжал В.А.Кистяковский, — есть у меня выговор, или нет?» — «Так как Президиум не принял еще решения, то, значит, выговора у вас нет». — «Так, значит, у меня нет выговора?» — настаивал Кистяковский. — «Нет, нет». — «Спасибо», — сказал В.А.Кистяковский и, видимо, успокоился.

Через минуту наступило полное замешательство. Все шумели и обсуждали предстоящий исход дела. Некоторые академики подняли руки, прося слова. Но В.Л.Комаров как будто не замечал их. Он, видимо, совсем растерялся. На этот раз его выручил В.А.Кистяковский. Он поднял руку и громко сказал: «Владимир Леонтьевич, вот вы тут обсуждаете разные мелочи насчет уборной, а ведь нам хочется, чтобы Президиум дал оценку нашей работы. Мы ведь работали и желаем знать, как нам надобно дальше работать». — «Правильно, Владимир Александрович, мы занимаемся пустяками, а главное упустили. Действительно, прежде всего, надо дать оценку работы Института. Какие будут предложения? Я полагаю, что нам следует оценить работу Института как удовлетворительную». Все, что называется, «обалдели». А В.Л.Комаров, увлеченный этой идеей, продолжал: «Нет возражений». И, обозрев совершенно растерянную аудиторию, он провозгласил: «Принято».

Шум поднялся невероятный. А В.Л.Комаров, как бы ничего не замечая, продолжал: «Я думаю, что с этим вопросом можно покончить. Перейдем к следующему вопросу».

Многие из присутствовавших на этом театрализованном заседании, как мне стало известно, расценили все происходившее как проявление невероятного чудачества президента и В.А.Кистяковского. Но мне уже тогда стало ясно, что речь шла о тонко разыгранной сцене. Поведение В.Л.Комарова и В.А.Кистяковского было явно рассчитано на то, чтобы нападки на В.А.Кистяковского были полностью отвергнуты, и это удалось как нельзя лучше. Итак, Институт и его дирекция не только уцелели, но и вышли из трудной ситуации с почетом.