Я помню...

Но этим дело не кончилось. Противники В.А.Кистяковского затеяли еще одну диверсию. Группа ученых Карповского института под руководством А.Н.Фрумкина составили длинный документ, в котором деятельность В.А.Кистяковского в области электрохимии, особенно в области коррозии металлов, подверглась резкой критике и даже осуждению. Этот документ (где-то он у меня сохранился) было решено обсудить на собрании сотрудников КЭИНа и других институтов в присутствии В.А.Кистяковского. Цель обсуждения — показать, что Кистяковский как ученый не может быть руководителем (А.Н.Фрумкина).

Итак, собрание было созвано, и документ был оглашен. Казалось, цель, поставленная организаторами собрания, достигнута. Но вот слово было предоставлено В.А.Кистяковскому. Он сказал приблизительно следующее: «Вот вы, Александр Наумович, были еще студентом, когда вышли мои основные труды по электрохимии, нашедшие признание среди ученых мира. Вам бы не следовало судить о них, так как вы многого в них не поняли. Зная, однако, что вы готовите только что оглашенный документ, я обратился к нескольким знакомым мне ученым, с просьбой дать отзыв о моих работах и их значении в развитии науки. Я получил на сегодня три отзыва, которые позвольте здесь огласить. Вот Вальтер Нернст¹⁴ прислал следующий отзыв». Он прочитал весьма теплый и весьма положительный отзыв Нернста. Затем были зачитаны отзывы Казимира Фаянса¹⁵ и Георга Бредига¹⁶. После этого В.А.Кистяковский сказал, что эти мнения он считает более авторитетными и объективными, чем оглашенный только что документ. После окончания речи В.А.Кистяковский аккуратно сложил все бумаги в папку и покинул зал заседания. На этом все дело и закончилось.

В конце концов, однако, противники В.А.Кистяковского добились своего. Ему пришлось уйти с поста директора КЭИНа. В то время ему было 74 года и руководить институтом в этом возрасте, конечно, было трудно. Место Кистяковского, как и следовало ожидать, занял А.Н.Фрумкин. Он тотчас же предложил мне должность его заместителя по Институту, и в конце 1939 г. я был назначен зам. директора КЭИНа. В.А.Кистяковский, однако, продолжал работать в качестве заведующего лабораторией. В то время я был уже с ним прекрасно знаком и не боялся его, как при первой встрече. Более того, между нами завязались более близкие отношения. Я много раз бывал у него дома и проводил с ним вечера. Он очень занятно рассказывал мне о своем прошлом, о работе у Оствальда, о дружбе с С.Аррениусом и В.Нернстом и т. д., о своих похождениях за границей в компании с Аррениусом и моим учителем в Нижнем Новгороде В.А.Солониной.

В старое время профессора Политехнических институтов получали довольно много — около 10000 р. в год. Прожить эти деньги, особенно в одиночку (как это было у В.А.Кистяковского), они не могли и имели полную возможность ежегодно в каникулярное время ездить за границу, прежде всего в Париж, где и кутили вовсю. Во время одной из таких поездок Владимир Александрович «благоприобрел» сифилис. В то время это было огромным несчастием. Но Владимир Александрович вылечился сальварсаном, однако, все же, его умственные способности несколько ослабли.

В КЭИНе были и другие видные ученые, помимо В.А.Кистяковского. Я хорошо знал Н.А.Изгарышева, который в то время был уже стариком, С.М.Липатова, который, будучи в то время в средних летах и активно работая, почему-то вскоре умер, кажется, в годы войны. Дружил я с физиком К.А.Путиловым, с которым я был хорошо знаком еще по совместной работе в Нижнем Новгороде. Он был хорошо образованным человеком, написал учебник, лекции по термодинамике и т. д., но был в некоторой степени фантазером.

Конечно, наиболее важную роль и в жизни Института, и в частности — в моей работе играл П.А.Ребиндер, о котором я уже говорил. Упомяну также Б.В.Дерягина, единственного «из могикан», живущего и работающего и сейчас (1983 г.), хотя ему уже 80 лет; Г.В.Акимова, с которым я был менее знаком, да и был он у нас недолго. Помню, он мечтал стать академиком, но ничего у него не вышло. Я не могу здесь рассказывать подробно о каждом из них, как ученых и людей. Они хорошо известны и еще не забыты. У каждого из них были своеобразные черты характера, которые отражались иногда в забавных историях, происходивших с ними. Расскажу одну из историй с Б.В.Дерягиным.

Как физик он занимался в то время свойствами тонких слоев жидкостей и проблемами трения. Однажды к нему позвонил известный Л.Каганович, бывший в то время наркомом железнодорожного транспорта. Он просил у него консультации. «Вот, — говорил он, — в Сибири поезда ходят в условиях сильных морозов. При этом тормоза нередко отказывают. Не мог ли бы профессор посоветовать какое-либо действительное средство против буксовки колес при торможении?» Б.В.Дерягин сразу же ответил: «Это очень просто. Лучше всего смазать рельсы канифолью!». Каганович удивился и заметил: «Мы пользуемся песком, но это неудобно и дорого. Нет ли более дешевого средства?» — «Нет, нет, — последовал ответ, — лучше всего канифоль». Каганович положил трубку.