Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

В штабе столовой это было выступление этого блока против меня. Пришел я в столовую, вижу: за столом сидят почти все офицеры штаба миссии. Уже пообедали, я пришел последним. Не успел я сесть за стол и попробовать первое, как вдруг подполковник Лаптев бросает реплику: «И как это получается? Неизвестный нам человек, не служащий в нашей армии, отобрал у нас, офицеров миссии, машины?!» Поднялся другой подполковник и говорит: «Да! Неизвестно кто срывает нам работу. Почему мы должны подчиняться этому неизвестному и враждебному нам человеку?» Здесь же сидел Гневашев, работник советского посольства в Швеции. Он хотел что-то сказать в мою защиту, но на него так налетели, что он замолчал. За столом поднялась сплошная ругань по моему адресу: что я подозрительный, враждебный тип, что на Родине они со мной рассчитаются. Я долго молчал, слушал и кушал. Пообедав, поднялся и сказал: «Как вам не стыдно! Вы некультурные, бестактные люди, а кичитесь офицерским званием. Не дали мне пообедать, напали на меня с обвинениями и угрозами из-за машин. Ведь не я отобрал у вас машины, а генерал Ратов. Все вы читали приказ и расписались на нем. Вы назвали меня «враждебным типом, не пользующимся политическим доверием», угрожаете мне расправой на Родине. А что вы обо мне знаете? Вы, товарищ Коптев, больше всех меня ругали за отобранную у вас машину. А как вы ее использовали? Вы ведь не на работу ездили, а по злачным местам в Осло. Целую ночь гуляли, пьянствовали, а шофер — наш военнопленный офицер — сидел целую ночь в машине голодный, ожидая вас. И только на рассвете вы ввалились в машину пьяный. «Ну, пошел домой!» — кричали вы ему, как раньше кричал барин кучеру. (Этот шофер приходил ко мне и жаловался, что весь день вчера голодал, не обедал и не ужинал, так как возил подполковника Коптева из одного бардака в другой.)».

«Неужели все это было?! — спросил Ратов. — Почему же ты мне не доложил? Я бы его, сукиного сына, выгнал бы из штаба миссии». — «Ну и что потом? — говорю я, — нажил бы себе врагов в их ведомстве.

А насчет политического недоверия и расправы надо мной на Родине я заметил: «Это свидетельствует о вашей низкой служебной квалификации как контрразведчиков. Ведь вы забыли, где находитесь. Это не Советский Союз, а капиталистическая страна — Норвегия, и здесь ваши угрозы, к которым вы прибегаете, могут вызвать обратные действия. Я, перепугавшись, поеду в Берген, сяду на пароход и высажусь в Лондоне». После этого за столом воцарилось молчание. Выступил еще один подполковник в мою защиту: «Что вы на него напали? За свои машины адресуйтесь к генералу Ратову, а он честно выполняет свой долг». Уходя, я сказал: «Не дождетесь, ублюдки, чтобы я из-за ваших козней бежал за границу. Несмотря на ваши угрозы, я еду на Родину».

А теперь отдельно скажу о Коптеве. Это бездарный, глупый, невежественный разведчик. Я не знаю, зачем такого дурака послали за границу. Он хотел у меня в номере украсть «компрометирующие» меня документы. И я поймал его с поличным. Это было примерно за неделю до всех этих событий с машинами и в столовой.

Прихожу однажды домой, вставляю свой ключ в дверь, а он не вставляется. «Что за черт?» — думаю. Нагнулся и смотрю в замочную скважину, а там ключ вставлен с внутренней стороны. Стучу в дверь, кричу: «Эй, кто там? Открывай!» Молчание. «Открывай, а то сейчас полицию вызову». Подошла уборщица гостиницы. Спрашивает: «В чем дело?» — «Вор залез в мой номер, — отвечаю. — В дверях ключ». Она посмотрела и в ужасе развела руками: «Я никому ключ не давала. Нужно вызвать полицию». Я говорю: «В последний раз предупреждаю, открывай, а то полицию вызову!» Наконец из комнаты слышу приглушенный голос: «Не нужно полицию — выхожу». В дверях появился в растрепанном виде, в мокром кителе Коптев и говорит: «Я мылся в твоей ванне, у меня нет ванны, прости». — «Как, — спрашиваю, — в одежде купался? И ванна у тебя есть точно такая же, как у меня». Но он не стал объясняться и убежал. Для меня ясно было, с какой целью он ко мне забрался. А он так растерялся от неудачи, что забыл, в каком виде нужно лезть в ванну, облил свою одежду водой.

Я начал смотреть, что же он у меня украл. Исчез мой конспект по немецкому языку. В лагере я изучил немецкий язык в такой степени, что мог читать немецкие сводки «о выравнивании фронта». Мне это нужно было для дела. Исчезли десятка два норвежских визитных карточек. Когда я возглавлял все лагеря в Норвегии, приходилось заводить знакомства со многими работниками местной администрации. А в Норвегии так принято, что каждый, кому понравился человек, дает ему свою визитную карточку. Вот у меня их и накопилась целая куча. Все это украл подполковник Коптев. Он, по-видимому, в немецком языке был слаб и конспект по изучению языка посчитал шпионскими записками, а визитные карточки — связь со шпионами. Все эти документы, по-видимому, попали в пакет компрометирующих меня материалов и вместе со мной поедут на Родину.