Я принесла тебе Бога

Спустя несколько минут Мари внимательно изучала огромный гвоздь, торчащий из-под половицы ступеньки. Она приподнялась на локти, ухватилась за острие гвоздя и потянула его на себя. Гвоздь поддался. На руки посыпалась сухая труха древесины. Девушка потянула его вниз, но широкая шляпка не смогла продавить отверстие. Тогда она резко толкнула его вверх. Тот послушно вышел почти весь, оставив в половице лишь остриё. Она перехватила гвоздь сверху и, расшатав в разные стороны, вынула.

Гвоздь оказался чуть длиннее ладони девочки. Она задрала платье, обнажив живот, зажала гвоздь в кулачке и начала примерять его, касаясь острием чуть выше пупка. Ребенок замер.

– Страшно? – тихо спросила она. – Как же я тебя ненавижу. Презираю тебя и все что с тобой связано. Сдохнем вместе, – она замахнулась, напряглась изо всех сил, взвыла и… выдохнула. – Не могу, – прошептала и заплакала. Затем, через несколько мгновений, взревела, вновь замахнулась и как можно глубже вонзила ржавый металл в живот. В глазах резко потемнело, сознание отключилось.

Отец стоял наверху за дверью, стараясь прислушиваться к каждому звуку. И когда услышал крик, его лицо исказилось в отчаянии. – Мари! – крикнул он, рванул дверь на себя и фактически перелетел через ступени. Резко поднял дочь на руки и понес в спальню.

– Надо резать ее, – раздался голос врача. – Кровь не останавливается. Мари открыла глаза. Она лежала в своей кровати. Платье было задрано, а весь живот покрывали свернутые в тампоны бинты. За импровизированной ширмой из натянутой простыни проглядывались силуэты двух людей, в одном из которых Мари узнала худощавую фигуру отца. Другой, судя по голосу, принадлежал местному фельдшеру, который всю свою жизнь обрабатывал язвы от лучевой болезни у жителей Эдема. Девушка приподняла голову: бинты и платье оказались насквозь пропитаны кровью.

– Дочь выживет? – раздался голос отца.

– Я не знаю, – неуверенно ответил фельдшер, вздохнул глубоко и тихо добавил. – Вряд ли.

Мари зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы. И быстро начала шептать: «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!»

– Режьте! – тихо, но однозначно ответил отец. – На все святая воля Господня.

Мари от отчаяния закусила губу и закрыла ладонями лицо.

– Мне нужны инструменты, – сказал врач. – Снотворное, помощники и вода. Вы подготовьте воду и побольше белья, простыни подойдут, можно полотенца.

– Конечно, – ответил отец. И вывел врача из комнаты.

Девушка приподнялась, немного постанывая от боли, ухватилась правой рукой за простынь, перекинутую через бельевую веревку, и встала на ноги. Она зажмурилась, явно ожидая боли, и осторожно шагнула. Убедившись, что может передвигаться, Мари подошла к двери и прислонила к ней ухо. Послышались голоса мужчин, которые что-то бурно, но неразборчиво обсуждали. Она на цыпочках подошла к окну и, стараясь не скрипеть, открыла его. Затем обернулась в поисках одежды, но, ничего толкового не увидев, стянула простынь с веревки и завернулась в нее. Осталась обувь. Мари босиком перелезла через оконную раму и встала прямо в снег. Затем, переступая с ноги на ногу, подкралась к входу в здание. Там отец провожал фельдшера, закрывая за ним дверь. Девушка подошла вплотную к двери и прислонила ухо. Судя по скрипам половиц, отец поднимался наверх. Дождавшись скрипа последней половицы, Мари приоткрыла дверь и стащила резиновые сапоги, быстро надела их и, как могла, поплелась в церковь.

Там Мари, не медля ни минуты, достала отвертку из ведра с инструментами и быстро сняла все четыре штапика. Затем попыталась руками выдавить полотно с ангелом. Осознав тщетность попытки, она зашла в подсобку, закрыла за собой дверь, легла на спину и уперлась ногами в дверь. Полотно поддалось. Наружу вывалился квадратный кусок массива примерно тридцать на тридцать сантиметров с ангелом в центре.

Девушка вновь ощупала живот на предмет кровотечений и с трудом встала. Открыв дверь, она увидела отца, который стоял перед ней и держал в одной руке свечу, а в другой кусок полотна с ангелом.

– Отдай! – прорычала сквозь зубы Мари. – Он мой!

– Пойдем домой, – спокойно сказал отец и также спокойно направился к выходу, не выпуская полотна из руки.

Лицо Мари перекосило от ярости. Глаза налились кровью, а тело начало трясти.

– Домой? – крикнула она что есть силы. – На алтарь? Под нож? Сакральную жертву из меня захотел сделать?

– На все воля Господня, – прошептал отец и тут же получил резкий удар в шею чем-то острым. Он медленно развернулся. На него, затаив дыхание, смотрела дочь, ладони которой были в крови. Отец правой рукой выдернул из раны отвертку и посмотрел на нее. В глазах был ужас от непонимания происходящего: – Так не должно закончиться, – прошептал он и рухнул на пол.