Я пришел к тебе с приветом…

Природы баловень, как счастлив ты судьбой!
Всем нравятся твой рост, и гордый облик твой,
И кудри пышные, беспечностью завиты,
И бледное чело, и нежные ланиты,
Приподнятая грудь, жемчужный ряд зубов,
И огненный зрачок, и бархатная бровь;
А девы юные, украдкой от надзора,
Толкуют твой ответ и выраженье взора,
И после каждая, вздохнув наедине,
Промолвит: «Да, он мой – его отдайте мне!»
Как сон младенчества, как первые лобзанья
С отравой сладкою безумного желанья,

Ты полон прелести в их памяти живешь,
Улыбкам учишь их и к зеркалу зовешь;
Не для тебя ль они, при факеле Авроры,
Находят новый взгляд и новые уборы?
Когда же ложе их оденет темнота,
Алкают уст твоих, раскрывшись, их уста.

<1841>

Амимона

«Это у вас, на севере, все нипочем! Посмотри-ка,
      Чей там, в дали голубой, парус, как чайка, блеснул?
Ты только белую точку завидел, – а я различила
      Снасти и пестрый наш флаг. Это отцовский
                                                                   корабль!

Знать, старику надоела в Наксо́се жена молодая…
      Мать говорила, что он скоро вернется домой,
В Наполи-ди-Романию. Полно вечерней порою
      В рощу лавровую мне тайно к тебе приходить!
Ах, любовь только губит нас, девушек!» —
                                                          «Милая, полно!
      В этих словах две вины: город родной назвала
Ты Наполи-ди-Романьей: это названье – чужое.
      Можно ли в вашей стране девам пенять на любовь?
Здесь она города созидала; по храмам и рощам
      Сладостный жар не остыл в гнездах ее голубей.
Знаешь ты, как основался ваш город? Гонимый

                                                                 Египтом,
      С целой толпою детей в Грецию прибыл Данай.
В Арголиде, томясь жестокою жаждой, изгнанник
      Всех пятьдесят дочерей ключ отыскать разослал.
Долго блуждали они, одинокие. Вдруг Амимона
      Неосторожной стопой будит Сатира в лесу.
Нет пощады! – Сатир догоняет пугливую, обнял…
      Но над беглянкою бог верным трезубцем взмахнул.

Быстро, как горный олень, умчался Сатир

                                                         козлоногий —
      Мимо его просвистав, в землю трезубец впился.
„Амимона! – сказал Нептун, – подай мне
                                                          трезубец!“

      Дева, горя от стыда, дернула ловкой рукой.
Чудо! вслед за зубцами железными почва сухая
      Чистых, как горный кристалл, три извергает
                                                                   ключа.
Навплия сына Нептуну затем понесла Амимона —
      Город ваш Навплию он, смелый пловец,
                                                             заложил».

<1855>

Золотой век

Auch ich war in Arkadien geboren.

Schiller

[5]