“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг.

Получил сегодня Ваше закрытое письмо (с запиской Колтуновой)[903]. Бесконечно Вам благодарен за все, что Вы сделали для меня в Москве. Если будет попутная возможность – скажите Колтуновой, что у меня есть еще три новых рассказа:

1) “Неодушевленный враг” – он уже послан в Москву – Вл<адимиру> Елагину[904], редактору журн<ала> “Дружные ребята” (изд<ательст>во “Мол<одая> гвардия”, Новая площ<адь>, д. 6/8 – на Лубянской площ<ади>);

2) “Генерал Бабай” – на машинке;

3) “Хлебная Крошка и Печная Теплушка” (или

“Грамм и Калория”) – заканчивается.

Последние два рассказа тоже будут посланы в Москву – м<ожет> б<ыть>, с оказией, м<ожет> б<ыть>, почтой, если оказии не будет скоро. Эти три рассказа могут быть доставлены к сборнику “Под небесами родины”[905], но Елену Ивановну Колтунову надо предупредить, чтобы это не повлияло на скорость решения изд<ательст>ва по поводу уже переданного материала. А то они (изд<ательство>во) будут задерживать решение, выжидая от меня всё новых и новых рассказов, а я к тому времени умру с голода. Пусть изд<ательство>во выносит свое решение, а новые рассказы будут просто в резерве. Их можно издать второй маленькой книжкой. Теперь ведь важно издавать быстро небольшие книжки. Пусть издают пока первую.

Тоша все еще не приехал. Положение наше грустное. Я стараюсь работать изо всех сил, чтобы устоять на ногах.

Мих<аилу> Александровичу следует позвонить по тел<ефону> К 42500, добавочный – его фамилию[906]. Или так: вызывать по этому телефону портье и узнать, останавливался ли у них М. А. Шолохов. Возможно, что он теперь в “Национале” (гостинице) не останавливается. Тогда больше не надо разыскивать его; передайте только мою просьбу (можно письменно) Игорю, что я не могу приехать в Москву при помощи Фадеева. Игорь поймет и сам разыщет Мих<аила> Ал<ексан>др<овича> или другой какой-либо путь. Особа, проживающая у Игоря, видимо, быстро связывается с Игорем, так что это всё просто[907]. Целую Вас, дорогой друг.

Ваш Андрей.

Тоша приезжает 11–12 марта к нам.

Спасибо за табак[908] – подарите его пока Игорю. Увидимся – я Вам привезу подарок более влажной консистенции.

Печатается по машинописной копии из архива Е. Д. Шубиной (ИМЛИ. Ф. 629. Доп. опись).

[258] В. Р. Щербине

23 мая 1942 г. Уфа

Тов. Щербина!

Если этот очерк подойдет, напечатайте его в “Нов<ом> мире”[909]. В отдельных местах очерк можно отредактировать и поправить, если это будет нужным.

С тов. приветом

Андр. Платонов.

23/v 42.

г. Уфа, Амурская, 35.

Печатается по автографу: РГАЛИ. Ф. 1702. Оп. 1. Ед. хр. 63. Л. 6.

Щербина Владимир Родионович (1908–1989) – литературовед, критик, в это время – ответственный редактор журнала “Новый мир”.

[259] М. А., П. А. и Т. Г. Платоновым

8—9 июля 1942 г. Москва

Москва. 8/vii.

Дорогая Муся, дорогой Тоша, дорогая Тамара! Сегодня приехал благополучно в Москву. Сижу в маленькой синей (зеленой) комнате. Наружи бьют зенитки…

Квартира наша, насколько я осмотрел ее, в полном порядке. В ней никого нет из “жильцов”[910]. В большой комнате стоит печь “беднота”. Мебель и утварь исправны и целы. Везде и сейчас видны следы работы, следы уюта, который создавала ты, моя дорогая. Сидеть в нашей общей квартире, где всюду еще пахнет нашей семьей, очень тяжело.

Собираюсь идти сейчас к тете Нате[911] и Петру[912], но зенитки не унимаются, и я устал от дороги. Я еще никого не видел, но составил уже представление в том, что вам всем пока что лучше жить в Уфе. Это необходимо. Мне здесь скучней, чем вам там, – вы вместе, а я один[913]. Я не знаю, что меня здесь ожидает – куда придется ехать, что делать и т. п.[914] Постараюсь работать много, чтобы посылать вам достаточно денег. Москву я еще не разглядел. Всё, по-моему, как было, только люди не те, что были; они стали, пожалуй, более серьезными, более глубокими, и внешний вид их изменился.

Теперь – главное. Опиши мне положение Тоши – в смысле его здоровья. Я проезжал Шафраново[915]. Это 4–5 часов езды от Уфы по дороге в Куйбышев[916]. Место очень красивое. Завтра я начну действовать в помощь Тоше отсюда (Литфонд).

Забыл еще сказать, что Джека нет. Ершов[917] сказал, что он пропал еще зимой. Возможно, что так, но мне жалко нашей собаки.

Жутко сидеть в наших хоромах в полном одиночестве. Я нарочно поселился в самой маленькой комнате.

Большаковы[918] живут по-прежнему. Новикова[919] тоже такая же. Но Клягин[920] и Молчановы[921] (отец и сын Ваня, вы помните их) погибли за нашу родину. Павел[922] на фронте. Ершов болеет – он попал под автомобиль и лежал в больнице. Вот все новости, что я узнал во дворе, т<ак> к<ак> нигде еще не был.

Ждите следующего письма.

Целую и обнимаю вас всех, дорогие мои, по отдельности и вместе сразу.

Пошел к Петру и к Нате. Стало тихо.

Ваш супруг, отец и свекор

Андрей.