“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг.

19/vii вечером я уже был на месте. Снова я на прежних местах[1008]. Здесь много нового, хорошего для нас, о чем ты знаешь из газет. Я сразу же начинаю работать; однако с тем сердцем, которое у меня надорвано горем, это трудно бывает… Не забудь взять у Ек<атерины> Ник<олаевны> Михайловой мою рукопись “Пустодушие”[1009]. Если они приняли ее для печатания, то пусть заплатят тебе деньги. Это они сделают просто. Скоро выеду в часть. Живи скромно, трудолюбиво, не озорничай. Через месяц я надеюсь приехать. Обнимаю тебя. Твой Андрей.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 554. Почтовая карточка. Публикация Е. Антоновой.

[285] М. А. Платоновой

21 июля 1943 г.

Действ<ующая> армия, 21/vii.

Дорогая моя Муся!

При этом посылаю записку Одицкову[1010] – в “Красную звезду”. Если ты его не застанешь (его трудно застать), то записку передай через Раису Семеновну Гниенскую[1011], пусть она передаст ее Одицкову.

Я здесь работаю много, но условия мои трудные для работы. Все время вспоминаю нашего первого и единственного сына, вспоминаю детали его жизни и смерти, и эти воспоминания мучают меня. Как бы я сам хотел пережить его страдания, чтобы избавить его от них. Но всё минуло. Теперь нам остается лишь поклоняться и молиться его праху.

Я тебе написал вчера открытку. Теперь добавляю: если рукопись “Пустодушие” не пойдет в “Знамени”, то возьми ее оттуда (взять рукопись надо в обоих случаях – она у меня одна), перепечатай на машинке и перепечатанный экземпляр отдай в “Октябрь” – Ольге Михайловне (фамилии ее не знаю)[1012]. Дальше – в Военно-морское издательство подполковнику Таранину[1013] скажи, что пусть третью книжку[1014] они издают в том составе, который остался в ней, который разрешат, – пусть даже она будет маленькая, что же делать! А уж четвертая книга будет с новой повестью, которую я напишу, бог даст, по возвращении.

А третья пусть выходит такой, какой выйдет (вероятно, без “Семидворья” и без “Взыскания погибших”). Это передай как мою настоятельную просьбу и окончательное решение. Иначе, по-другому, и решить-то ничего нельзя. Но все это деловые пустяки, делать которые, однако, необходимо.

Как-то ты там живешь? Получила ли лимитную книжку и прочее? Если нет – немедленно иди к Скосыреву[1015]. Но я думаю – этого тебе не потребуется. Больше отдыхай, а то ты совсем стала костлявой и больной. Я здесь материально живу очень хорошо. Жаль только, что нет возможности писать большую важную повесть.

Целую тебя. Твой Андрей.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 555. Публикация Е. Антоновой.

[286] М. А. Платоновой

26 июля 1943 г.

26/vii–43.

Здравствуй, дорогая моя Муся! Сегодня утром вернулся с передовой линии, где наблюдал большой бой. Увидел многое, что раньше я не знал. Если напечатают, прочтешь об этом в газете мой очерк[1016]. Редактор[1017] прислал мне оскорбительную телеграмму, бессмысленную и сумбурную. Пока я буду работать, но буду принимать меры, чтобы уйти из этой редакции… Я здоров, живу ничего, много пишу. Однако занимаюсь я не тем делом, в котором был бы самым полезным. Как ты живешь там, худенькая, иссохшая от горя и тем более дорогая мне? Мне вчера было трудно, но я вспомнил Тошу и снова он спас меня от страха и отчаяния. Сегодня узнал весть об уходе Муссолини[1018]. Это большое событие и для нас хорошее. Напиши, как ты оборачиваешься с деньгами. Трудно тебе, я знаю. Если что будет мое появляться в газете – получай гонорар. Держись скромно, но независимо. Целую тебя, дорогая моя.

Андрей.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 556. Публикация Е. Антоновой.

[287] М. А. Платоновой

30 июля 1943 г.

Действующая армия, 30/vii.

Здравствуй, дорогая моя Муся!

Я уже писал тебе, как редактор[1019] издевался надо мной, когда я только приехал на фронт. Напр<имер>, он запрашивал по телеграфу: откуда я приехал и когда? Ему отвечали: из Москвы, вчера. Он говорил по телеграфу: безобразие, как он (я) смеет?.. Я приму строгие меры и т. д.

Я ничего не мог понять, я ни в чем не был виновен, я работал как зверь, ездил на передовую, был в бою. Я подумал, что случилось что-то непонятное для меня. Теперь редактор шлет вдруг ласковые телеграммы, печатает. Бог с ним, не говори об этом никому в Москве, чтобы мне хуже не было. Я буду стараться уйти во флот. Тема о сыне – одна из тем о нем – томит меня, но когда я ее напишу? А она имеет ближайшее отношение к войне, просто к нашей победе. Но как убедить мне своих начальников, чтобы они дали мне возможность работать над самым главным вместо работы над второстепенным?.. Напиши поскорее и подробнее – как ты живешь, сыта ли, есть ли у тебя деньги?