“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг.

Привет Екатерине Семеновне[513] и (написал “и”, а больше не знаю, кому привет, разве что Петрушке[514], так ведь он не чувствует ко мне ничего, как и я к нему).

А. Платонов.

Письмо не показывай никому, оно мне кажется каким-то “жалобным”, а я жаловаться могу не каждому.

Печатается по автографу: ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 3. Ед. хр. 35.

Письмо хранилось в личном архиве Платонова; возможно, не было отправлено.

[149] В сценарный отдел “Совкино”

1930 г. Москва

В сценарный отдел фабрики “Совкино”.

Посылая при этом либретто <пропуск>[515], сообщаю следующее.

1. Место натурных съемок, удовлетворяющее содержанию либретто, это пойма р<еки> Тихой Сосны, между г<ородами> Острогожском и Коротояком (120 клм от г. Воронежа, где имеется производственная база “Совкино”, 700 км от Москвы); в этом же месте работает экскаватор[516]. Местные организации и начальник осушительных работ, в ведении которых находится экскаватор, пойдут навстречу “Совкино” в деле организации съемок.

2. Либретто написано без подразделения на части или эпизоды. Это подразделение лучше сделать в сценарии, а лучше – совсем не делать и дать картину общим потоком.

3. Если будут указания в отношении исправления либретто, то желательно для ускорения всей работы эти исправления вносить не в либретто, а прямо в сценарий. Ибо обычно бывает так, что либретто несколько раз переделывается, а затем пишется сценарий, в котором бывают уже совершенно новые изменения, не предугаданные в либретто, и повторная работа над либретто вся пропадает, – к невыгоде всех работающих и при огромной потере времени.

4. В части засъемок электростанции, паровозного завода и некоторых других частей картины – съемки могут быть организованы как в Москве, так и в Воронеже, где есть паровозоремонтный завод.

Мой адрес есть в договоре[517].

С тов. приветом <А. Платонов>.

Печатается по первой публикации: Андрей Платонов. “Котлован”. Текст, материалы творческой истории. СПб., 2000. С. 346–347. Публикация Н. Корниенко.

Датируется условно – по содержанию письма – второй половиной 1930 г.

Московская кинофабрика “Совкино” создана в 1926 г., на базе нескольких кинофабрик; в 1930-м преобразована в Московскую объединенную кинофабрику “Союзкино”.

1931

[150] Л. Л. Авербаху

7 февраля 1931 г. Москва

Товарищ Авербах!

Я обращаюсь к тебе с частной просьбой[518], потому что у нас пока и для маленьких дел требуется совершать большие движения, п<отому> ч<то> аппарат плох, а бедность еще велика.

Прошу тебя дать распоряжение (при плохом аппарате приказы необходимы) – т. Тарасову-Родионову[519] (тел. 2-63-01) и еще кое-кому, если нужно, чтобы мне дали жилище. Переселение в дом должно совершиться сегодня-завтра. Я же далее никак не могу существовать. 3 с лишним года без квартиры – это предел любому человеку. Я не могу доказать некоторым людям, что имею первоочередное право на жилище. Легче доказать что-нибудь более трудное.

Если ты, тов. Авербах, не скажешь Кореневу[520] и Тарасову-Родионову в категорическом смысле, то я один с ними не справляюсь. Секретарь Горького[521] (А<лексей> М<аксимович> читал мои рукописи[522]) сказал мне, что А<лексей> М<аксимович> желает, чтобы я не исчез от бесприютности в пустом пространстве, и просит дать мне место[523]. Об этом, кроме того, есть бумага Халатова[524] к Кореневу[525].

С тов. приветом Андр. Платонов. 7/ii 31.

Впервые: Волга. 1989. № 8. С. 164. Публикация Е. Литвин. Печатается по автографу: РГАЛИ. Ф. 1698. Оп. 1. Ед. хр. 1319.

[151] И. В. Сталину

8 июня 1931 г. Москва

Товарищ С т а л и н.

Я прошу у вас внимания, которого делами пока еще не заслужил. Из необходимости беречь ваше время я буду краток, может быть, даже в ущерб ясности дела.

В журнале “Красная новь” напечатана моя повесть “Впрок”. Написана она более года тому назад[526]. Товарищи из рапповского руководства оценили эту мою работу как идеологически крайне вредную[527]. Перечитав свою повесть, я многое передумал; я заметил в ней то, что было в период работы незаметно для меня самого и явно для всякого пролетарского человека – кулацкий дух, дух иронии, двусмысленности, ухищрений, ложной стилистики и т. д. Получилась действительно губительная работа, ибо ее только и можно истолковать во вред колхозному движению[528]. Но колхозное движение – есть самый драгоценный, самый, так сказать, “трудный” продукт революции. Этот продукт, как ребенок, требует огромного, чуткого внимания, даже при одном только приближении к нему. У меня же, коротко говоря, получилась какая-то контрреволюционная пропаганда (первичные намерения автора не меняют дела – важен результат). Вам я пишу это прямо, хотя тоска не покидает меня. Я увидел, что товарищи из РАППа – правы, что я заблудился и погибаю.