«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)

Получил сегодня Ваше закрытое письмо (с запиской Колтуновой)[786]. Бесконечно Вам благодарен за все, что Вы сделали для меня в Москве. Если будет попутная возможность – скажите Колтуновой, что у меня есть еще три новых рассказа:

1) «Неодушевленный враг» – он уже послан в Москву – Вл[адимиру] Елагину[787], редактору журн[ала] «Дружные ребята» (изд[ательст]во «Мол[одая] гвардия», Новая площ[адь], д. 6/8 – на Лубянской площ[ади]);.

2) «Генерал Бабай» – на машинке;.

3) «Хлебная Крошка и Печная Теплушка» (или «Грамм и Калория») – заканчивается.

Последние два рассказа тоже будут посланы в Москву – м[ожет] б[ыть], с оказией, м[ожет] б[ыть], почтой, если оказии не будет скоро. Эти три рассказа могут быть доставлены к сборнику «Под небесами родины»[788], но Елену Ивановну Колтунову надо предупредить, чтобы это не повлияло на скорость решения изд[ательст]ва по поводу уже переданного материала. А то они (изд[ательство]во) будут задерживать решение, выжидая от меня всё новых и новых рассказов, а я к тому времени умру с голода. Пусть изд[ательство]во выносит свое решение, а новые рассказы будут просто в резерве. Их можно издать второй маленькой книжкой. Теперь ведь важно издавать быстро небольшие книжки. Пусть издают пока первую.

Тоша все еще не приехал. Положение наше грустное. Я стараюсь работать изо всех сил, чтобы устоять на ногах.

Мих[аилу] Александровичу следует позвонить по тел[ефону] К 42500, добавочный – его фамилию[789]. Или так: вызывать по этому телефону портье и узнать, останавливался ли у них М. А. Шолохов. Возможно, что он теперь в «Национале» (гостинице) не останавливается. Тогда больше не надо разыскивать его; передайте только мою просьбу (можно письменно) Игорю, что я не могу приехать в Москву при помощи Фадеева. Игорь поймет и сам разыщет Мих[аила] Ал[ексан]др[овича] или другой какой-либо путь. Особа, проживающая у Игоря, видимо, быстро связывается с Игорем, так что это всё просто[790]. Целую Вас, дорогой друг.

Ваш Андрей.

Тоша приезжает 11–12 марта к нам.

Спасибо за табак[791] – подарите его пока Игорю.

Увидимся – я Вам привезу подарок более влажной консистенции.

Печатается по машинописной копии из архива Е. Д. Шубиной (ИМЛИ, ф. 629, доп. опись).

{258} В. Р. Щербине.

23 мая 1942 г. Уфа.

Тов. Щербина!

Если этот очерк подойдет, напечатайте его в «Нов[ом] мире»[792]. В отдельных местах очерк можно отредактировать и поправить, если это будет нужным.

С тов. приветом Андр. Платонов. 23/v 42. г. Уфа, Амурская, 35.

Печатается по автографу: РГАЛИ, ф. 1702, оп. 1, ед. хр. 63, л. 6. Щербина Владимир Родионович (1908–1989) – литературовед, критик, в это время – ответственный редактор журнала «Новый мир».

{259} М. А., П. А. и Т. Г. Платоновым.

8–9 июля 1942 г. Москва.

Москва. 8/VII.

Дорогая Муся, дорогой Тоша, дорогая Тамара!

Сегодня приехал благополучно в Москву. Сижу в маленькой синей (зеленой) комнате. Наружи бьют зенитки…

Квартира наша, насколько я осмотрел ее, в полном порядке. В ней никого нет из «жильцов»[793]. В большой комнате стоит печь «беднота». Мебель и утварь исправны и целы. Везде и сейчас видны следы работы, следы уюта, который создавала ты, моя дорогая. Сидеть в нашей общей квартире, где всюду еще пахнет нашей семьей, очень тяжело.

Собираюсь идти сейчас к тете Нате[794] и Петру[795], но зенитки не унимаются, и я устал от дороги. Я еще никого не видел, но составил уже представление в том, что вам всем пока что лучше жить в Уфе. Это необходимо. Мне здесь скучней, чем вам там, – вы вместе, а я один[796]. Я не знаю, что меня здесь ожидает – куда придется ехать, что делать и т. п.[797] Постараюсь работать много, чтобы посылать вам достаточно денег. Москву я еще не разглядел. Всё, помоему, как было, только люди не те, что были; они стали, пожалуй, более серьезными, более глубокими, и внешний вид их изменился.

Теперь – главное. Опиши мне положение Тоши – в смысле его здоровья. Я проезжал Шафраново[798]. Это.

4-5 часов езды от Уфы по дороге в Куйбышев[799]. Место очень красивое. Завтра я начну действовать в помощь Тоше отсюда (Литфонд).

Забыл еще сказать, что Джека нет. Ершов[800] сказал, что он пропал еще зимой. Возможно, что так, но мне жалко нашей собаки.

Жутко сидеть в наших хоромах в полном одиночестве. Я нарочно поселился в самой маленькой комнате.

Большаковы[801] живут по-прежнему. Новикова[802] тоже такая же. Но Клягин[803] и Молчановы[804] (отец и сын Ваня, вы помните их) погибли за нашу родину. Павел[805] на фронте. Ершов болеет – он попал под автомобиль и лежал в больнице. Вот все новости, что я узнал во дворе, т[ак] к[ак] нигде еще не был.

Ждите следующего письма.

Целую и обнимаю вас всех, дорогие мои, по отдельности и вместе сразу.

Пошел к Петру и к Нате. Стало тихо. Ваш супруг, отец и свекор.

Андрей.