Я ранен желтой стрелой

Ястребов Васильевич Я ранен желтой стрелой

Вагон №10

Этот поезд в огне

И нам не на что больше жать

Этот поезд в огне

И нам некуда больше бежать..

БГ

-Почему «Желтая стрела»? И почему сразу после разговора о «Затворнике и Шестипалом»?

–У «Затворника» и «Стрелы» немало общего. В каком-то смысле, повесть Виктора Пелевина «Желтая стрела» может выглядеть логическим продолжением истории о цыплятах, бегущих с территории комбината, так как здесь героям, а точнее главному герою предстоит осуществить нечто похожее. Определённым сходством обладают и группы ключевых образов: конвейер – рельсы, отсеки для цыплят – вагоны, Стена Мира – тамбур, как зона перехода не только между вагонами, но и лазейка, через которую можно выбраться на крышу поезда. Ну и конечно, в этой истории есть свой учитель, как и свой ученик. Затворник на определенном уровне сближается с Ханом, тогда как Андрей в чем-то уподобляется Шестипалому.

-Андрей?

– Да, это главный герой истории, молодой человек, двадцати семи-двадцати восьми лет. Есть в «Стреле» и свои Двадцать Ближайших, которые объединены, слиты в один образ с теми, кто в одном из отсеков для цыплят возглавлял общину верующих. Интересно, что в «Стреле» Пелевин поведёт разговор об этом на более тонком, завуалированном уровне, хотя, в чём-то даже ещё более резкой и циничной манере.

-Сходство есть, а в чём же тогда отличия?

–Перед нами произведение о людях, а значит, будет больше конкретики, так сказать, жизненных реалий. Отчасти, но только отчасти, это развязывает автору руки, теперь он может вплетать в ткань повествования сцены и зарисовки из окружающей его на тот момент жизни. За основу Пелевин берёт образ поезда, несущегося к разрушенному мосту; наполняет этот состав живыми, настоящими людьми. Это люди, забывшие о том, что они пассажиры, убаюканные не только ритмичным, гипнотизирующим перестуком колёс, но и тем, что в "Затворнике" обозначается как социум.

–Это преимущества, а недостатки?

– Пожалуй, здесь только один недостаток: единственный, но достаточно существенный. Перед нами не притча. Кажется, что Пелевин выстраивает мир, окружающий главного героя похожим образом, что и здесь есть мир-тюрьма, замкнутая вселенная, подобная птицекомбинату имени Луначарского. Есть и другие моменты повторяющие, а то и углубляющие темы, затронутые в «Затворнике», но мы видим, что в пространстве притчи автору проще показать, как-то представить переход от прыгающего в длину-высоту бройлерного цыпленка к птице, способной взлететь над комбинатом. Это же касается и грани, отделяющей замкнутую, пропитанную кровью и ужасом вселенную Луначарского от большого, бескрайнего мира зеленых лугов, полей. Притча впускает, органически принимает в себя эти сами по себе глубокие метафоры, преобразуя их в нечто ещё более окрыляющее воображение, распахивающее перед читателем перспективу далеких, новых горизонтов. А вот в «Стреле», где мир мечты и свободы совсем рядом, фактически за окном поезда, уже сложнее показать это пространство как нечто высшее, более прекрасное и совершенное.

-Но этот мир проносится за окном, попасть туда ничуть не проще, чем выбраться за стену комбината.

–Это так, но глядя в окно, Андрей не видит там ничего, что могло бы сдвинуть его с мертвой точки, как и других пассажиров поезда. Напротив, Шестипалый, взлетев над зданием комбината, увидел настоящее солнце, яркую насыщенную зелень лугов и полей, он ощутил новые запахи. Андрей же, вместе с прочими пассажирами не видит в проносящихся пейзажах ничего необычного или даже фантастического. Да, туда летят гробы и венки, а чуть позже в ту же сторону спрыгивает индеец, исполняющий свой последний танец на крыше поезда. И все.

-Может все дело в том, что цыплята были крохотными в сравнении со зданием комбината?