Читаем Я решил стать женщиной полностью

Я смотрела в окно и думала, что мне делать дальше. Я не была озабочена одной проблемой, все сразу они жидкой кашей варились у меня в голове... Менять мне пол? Или не менять. Как это происходит? А что будет с моей маленькой дочкой? Что будет с работой? Как будут складываться отношения с клиентами? А с женщинами? Сохранятся ли оргазмы? Где-то пишут оргазмы остаются после SRS, где-то пишут - нет. Хватит ли у меня здоровья для таких серьезных вмешательств в мой организм? И останется ли оно для полноценной последующей жизни? Я ничего об этом не знала: Отношения с Машей стали определенными, мы жили вместе, но я уже знала, наши пути разойдутся. Катя? Она была самой желанной для меня сейчас женщиной:, но даже когда она была, по ее словам, влюблена в меня, она не была моей: Она принадлежала бабушке, папе, сестрам, сырникам на ужин, она принадлежала сегодняшнему дню и удовольствию данного момента, но никогда не была моей. Несколько лет она поощряла меня - <купи себе эти женские брючки>, <померяй эту юбочку>, <почему ты не накрасилась?>. А потом заявила мне: <Ты совсем стала женщиной, ты не сможешь быть моим мужем>. И она, конечно, права, она, конечно, заслуживает нормального мужчину. Работа: дурацкая - ее становилось меньше. При переезде в Катину студию деньги мы стали делить пополам, и получать по правилам арифметики я стала в два раза меньше. Я рассчитывала, что в лучшей студии работы будет больше, а больше ее не становилось. Раньше мы снимали всё, теперь к нам обращались только <большие> и известные клиенты, но они никак не хотели равномерно распределиться на протяжении года. Они то шли плотной чередой, занимая даже наши выходные, и мы снимали тогда с утра до вечера, то очередь их обрывалась, и мы могли две-три недели сидеть без работы. И общая динамика этого процесса была в данный момент не радующей.

Конечно, во многом подпортил нашу жизнь кризис неожиданно грянувший, как стихийное бедствие: лучше после него не стало:

Вначале меня веселило, как все обезумели от подпрыгнувшего доллара, как все кинулись в магазины скупать товары по старым ещё ценам. Посмеялась: посмеялась: и, повинуясь заложенным в меня уже генетически нашей советской системой стадным инстинктам, я также как и все, сдурев от счастья от последней возможности купить товар подешевле, кинулась за истеричной толпой в безумный водоворот магазинной толчеи, и сама накупила непонятно зачем в хозяйственном магазине на улице Живописной три совершенно одинаковые стремянки, три смесителя и ещё один смеситель для биде, которого у меня всё равно нет. Купила я и многое другое в других магазинах. Катя не будь дурой, не отставая от меня, накупила ещё больше: и всё это до сих пор бестолку валяется неиспользованное.

Как и любое стихийное бедствие, кризис приносил с собой кроме сильно скудеющей пайки у беззащитных к таким коллизиям простых людей, и настоящее горе: - люди теряли работу, свой бизнес, надежду, иногда последнюю...

Одна знакомая женщина после кризиса лишилась своей парикмахерской, о которой мечтала всю жизнь и которую купила на деньги от проданной своей квартиры: Не сбылась когда-то мечта молодой девчонки, иметь любимого мужа, - он сбежал, когда она была ещё беременна; не сбылась мечта иметь любимого сына, - он стал наркоманом и вот уже два года, как он куда-то пропал. И вот она ещё одна мечта в виде нарядной собственной парикмахерской и лучшей независимой ни от кого жизни сверкнула надеждой в сердце гнедой русской женщины, которая, как лошадь, тянула свою лямку по всей своей разухабистой жизни, а к ней в повозку тем временем бессовестно набивалось слишком много бед, слишком много: Увидела она эту мечту, напряглась, но не хватило сил. Разорился её арендодатель, пришел другой дядя и выгнал её из только что отремонтированного небольшого помещения её мечты-парикмахерской. Посидела она молча у окошка три дня, вставая только в туалет, посидела: да и повесилась.

Повесился и знакомый арт-директор одного крупного издательства, сокращенный через месяц после кризиса. Думал доработать он спокойно на своем месте уже до пенсии: вот она уже недалеко, совсем чуть-чуть осталось: и директор издательства почти лучший друг. <Уж кого-кого, а меня не уволят>, - об этом даже и не задумывался этот мой приятель, настолько был уверен, что всё у него будет хорошо, всё надежно и всё схвачено... Вот большой каталог надо закончить для <хорошего> клиента и сдать его через две недели, и два календаря: завершить работу с ними, доделать макеты. И вдруг: <Извини, дорогой! Кризис: сам понимаешь:> <Как же так!? А как же каталог, а как же календари, кто их без меня сделает?> - это первые мысли увольняемого арт-директора этого крупного издательства. А дома: колом, вбитым в грудь, другой вопрос: <Что делать теперь?> Три дня звонков - <в этом бизнесе я долго, тридцать лет уже, найду себе работу, не пропаду:> Не нашёл: и тоже в петлю.

А сколько таких сгинуло, уставших бороться: нет, не за жизнь:, за выживание.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное