Я рисую ангелов

— Самый плохой сценарий. Он выбирает тех детей, которых видит. Выбирает их глазами. Ребенок должен походить на идеальный образ, который светится в его больном мозгу. Он должен полностью соответствовать картине Штерна и тем полотнам, которые рисует сам Рафаэль. Он художник. Да… выбор только глазами. Возможно, он фильтрует возможных жертв с позиции того, легко ли к ним подобраться. Подобраться так близко, как это случилось с …

Он осекся. Сел, взял в телефон и набрал комбинацию из трех цифр — внутренний номер кого-то из сотрудников.

— Камилла Тейт, — ожила трубка. — Что тебе надо, Аксель?

— Капитан, мне нужна ваша помощь. Снова, — вежливо отреагировал он. — Это не ваша специализация, но у вас работают лучшие специалисты, которые могут найти информацию быстрее других.

— Я вся внимание.

— Я думаю, что у Магдера есть подставной бизнес. Или у него самого, или у кого-то из его окружения. Вряд ли он там светится юридически, но вы сможете найти концы.

— Это слишком размыто.

— Проверьте его связь со службами нянь, бытовыми услугами — садовники, сантехники, любой ремонт — горничными. С компаниями, которые обслуживали дома Барка и Карлина в первую очередь.

— Принято, детектив, — по голосу было слышно, что Камилла улыбается. — Я пришлю к тебе кого-то, когда выясню.

— Лучше звони. Вопрос срочный, а я могу уехать. Спасибо, я в долгу перед тобой.

Аксель переключался между «ты» и «вы» в общении с Камиллой неосознанно. Капитан ставила определенные границы с сослуживцами, как и сам Грин, и о взаимоотношениях друг с другом после той стычки из-за Марты они так и не договорились. Грин бы не обращался к ней сейчас, но Камилла обладала нужной экспертизой, ресурсами и выдержкой, чтобы в критической ситуации отработать лучше других.

Грин положил трубку и посмотрел на Логана. Тот рисовал на белом листе бессвязные знаки, как делал всегда, когда размышлял.

— Итак, он выбирает жертв глазами. Те, кто приходят в галерею, проходят рядом, — начал Аксель. — Мерт жил рядом с ним, сейчас работает рядом с ним. Сын Карлина был в Центральном Доме художника накануне смерти — Урсулла работала и взяла его с собой. Он смотрит на детей до четырех лет.

— Он затаился на месяц, потому что реализовал свое желание. Он исправил ошибку и успокоился, — проговорил Говард. — Возможно, он затаится еще на несколько месяцев прежде, чем определит новую жертву. К этой картине он шел десять лет.

— И она до сих пор не соответствует эталону — картине Штерна, — возразил Аксель, протягивая Грину фотографию полотна, которую сделал Карлин. — Поза та, отрисовка та, но волосы уложены недостаточно тщательно, крылья смещены по оси, а фон слишком поспешен. Он добился совершенства с позой ребенка, с его образом, понял, как правильно сливать кровь и с чем ее смешивать, чтобы она не сворачивалась слишком быстро. Но я уверен, убийства не закончатся. Все только началось. Сейчас он раскладывает их на ватмане, плитке, земле. Через какое-то время он начнет их подвешивать. Начнет строить рамы. Рисовать на холсте.

— Для этого часа недостаточно.

— Да. Он будет искать способ расширить себе пространство для маневра.

— Ты предлагаешь проверить всех детей, которые приходили в Центральный дом художника с даты смерти сына Карлина?

Аксель посмотрел на стажера странным взглядом.

— Нет. Это тысячи и тысячи детей, это ничего нам не даст. Мы предполагаем сейчас самый плохой сценарий. Возможно, мы найдем его уже вечером, когда он вернется домой. Но если отталкиваться от предположения, что он убивает сейчас, давай также предположим, что ребенка он знает.

— Мун, — неожиданно выдал Говард.

— Что?

— Дочь Самуэля Муна, София. Она подходит по возрасту. И дом Муна подходит — белое просторное фойе. И наемная няня.

— Бьюсь об заклад, из того же агентства. Где сейчас Мун?

— Понятия не имею.

— Так звони! — воскликнул Аксель, вскакивая с места. — Поезжай к нему домой, немедленно.

Детектив достал телефон, проводил Говарда взглядом и неожиданно для себя набрал номер Теодоры Барт. Бизнес-леди ответила не сразу.

— Слушаю, — услышал он ее уставший голос.

— Аксель Грин, полиция Треверберга. Мне нужно несколько ваших минут.

— Я рада вас слышать, детектив. Я в Праге, вернусь через два дня. Что-то случилось?

— Где мистер Мун?

— Не знаю. У любовницы или в мастерской.

Грин замер. Почему-то это «у любовницы» вызвало глухую животную ярость. Он не терпел измен в отношениях и не одобрял их. А если сталкивался с чем-то подобным, предпочитал не замечать. И уж точно он не позволил бы себе изменять такой женщине, как Теодора Барт. Любой своей женщине.

— Хорошо, а где находится мастерская?

— Так что случилось, детектив?

— Я могу ошибаться, — выдохнул Грин. — Жестоко ошибаться. Но предполагаю, что в эти самые минуты над дочерью мистера Муна нависла опасность.

— Над Софи? Она с няней.

— Вот в этом-то и проблема. Спасибо, мисс Барт. Я позвоню, как что-то узнаю.

— Мне стоит беспокоиться?

Он хотел сказать «нет», но почувствовал, что лгать этой женщине не может.

— Вообще-то да. Вам лучше вернуться.

— Смогу приехать только через пять часов.

— Выезжайте.