Я рисую ангелов

Маньяк в точности повторил прошлый сюжет. Обычно они развиваются, что-то меняют, но здесь — копия. Копия, в которую добавили отсутствующие детали. Больше мелких штрихов, больше масштаб. Центральная часть «картины» такая же (если опустить момент с пришитым крылом), а вот все, что вокруг — нет. Первый рисунок не удался. Он решил попробовать еще раз. В этой ситуации остался только один вопрос: получилась ли картина или нужна еще одна попытка?

Аксель сделал шаг назад и замер, чтобы запомнить место преступления в первозданном виде. Слишком много крови, он не мог ходить по ней, и ждал, пока приедет команда экспертов, которые сделают снимки и начнут сбор вещественных доказательств.

Преступник неглуп. Он и сейчас не оставит следов. Все, что у них есть — это мелкие изменения в рисунке. В технологии рисунка. Больше краски. Больше красного. Более ровная и выверенная работа. Меньше ошибок. Карлин был прав, он действительно учится. И от этого осознания становилось по-настоящему жутко. Аксель сделал еще шаг назад, развернулся и вышел во двор. И только оказавшись на свежем воздухе, позволил себе выдохнуть.

— Где Урсулла? — спросил он у Карлина.

Марк оглянулся на него с таким видом, будто не понял вопроса. Аксель помолчал, глядя ему в лицо. Слова не требовались. В синих глазах детектива Карлин прочитал все, что хотел, и во что боялся поверить. Лицо руководителя отдела психологической экспертизы посерело. Он выглядел, как человек, который уже практически потерял сознание, но держится на призрачных обрывках воли. Он потерял горячо любимого сына. С женой у них все не ладилось, как у многих, но в Йорне он не чаял души и в случае развода планировал оставить мальчика у себя, несмотря на угрозы Урсуллы забрать его.

— Она должна была быть дома. Но ее нет. Я ей не позвонил. Позвони сам?

Выдав это единой фразой, Карлин выдохся. Он с трудом встал с земли, добрел до скамейки и рухнул на нее, завалившись на подлокотник и закрыв глаза. По-прежнему сухие глаза. Аксель отвернулся от него и встал у ворот. Вой сирен предупредил о близости команды. Наконец-то. За это время можно было трижды убить.

Достав из внутреннего кармана телефон, он нехотя набрал номер миссис Карлин. Урсулла взяла трубку не сразу.

— Аксель Грин. Недоступный, прекрасный, синеглазый коллега моего почти бывшего мужа, — выдохнула она. — Но почему ты звонишь?

— Твой муж сказал, что ты должна была уже приехать домой. Где ты пропадаешь?

— Я всегда найду для тебя время, — в ее голосе появились незнакомые и неприятные ему нотки.

— Это официальный звонок, — пояснил Аксель. — Приезжай пожалуйста домой. Мне очень жаль, но твой сын мертв.

— Мой сын? Как это?

— Я смогу рассказать все, когда ты приедешь.

— А где этот негодяй Карлин?

— Он здесь.

— Я смогу быть через час.

Он положил трубку и выдохнул. Решено. Всем другим родственникам жертв плохие новости отныне будет сообщать Говард Логан. Во-первых, он слишком долго едет. Во-вторых, карьеру в полиции нужно начинать с самых неприятных задач.

Аксель сложил руки на груди и присел на мотоцикл. Урсулла очевидно была у любовника. Она знала, что муж на работе, и свободно себя чувствовала в дневное время. Но сегодня оставила ребенка одного, зная, что он спит. В голове продолжала крутиться мысль о том, что убит сын полицейского, того единственного человека, который призван «раскусить» личность маньяка. И что здесь может прослеживаться мотив, но что-то не складывалось. Не складывалось на глубинном интуитивном уровне. На поверхности — прямая связь. «Ах, ты хочешь меня «вскрыть», вот, держи». В глубине «я хочу тебе кое-что показать». И «ты» здесь совершенно необязательно Карлин.

Картина хороша тогда, когда у нее есть зрители.

Аксель закрыл глаза. Зрители. Без зрителей любое творчество превращается в депрессию. Когда ты пишешь в стол, рисуешь в стол, ни с кем не делишься тем, что делаешь, ты начинаешь умирать как творческая единица. Рафаэлю нужны зрители. Но он не хочет излишнего внимания. Он выбирает семьи с одним ребенком, чтобы не увидел второй. Он выбирает их дома, чтобы не привлекать прохожих. В Треверберге нет традиции выкладывать фото с места преступления, подобные вещи держатся в тайне, но всегда происходит контролируемая утечка, чтобы прессе было, что мусолить. Но достаточно ли ему прозвища «Рафаэль»? А что, если у этих полотен есть определенный зритель?

Несколько машин остановилось у ворот. Лок и Логан выскочили из одной машины, команда криминалистов выгрузилась из другой. Одобрительно закивали, заметив, что детектив обмотал ботинки скотчем. А тот досадливо поморщился, мысленно отругав себя за то, что не убрал клейкую ленту после того, как вышел из дома.

— Сын Карлина? Серьезно? — тихо спросил Рэй, доставая из кармана смятую пачку сигарет.