Я рисую ангелов

— Художник, — медленно проговорил Логан, матеря про себя Лока, который в последний момент отказался ехать к Муну, сославшись на очень важные дела. — Техника. Что изменилось?

Мун залпом выпил кофе, крикнул Марианне, чтобы она принесла еще и неожиданно взял очки, чтобы внимательнее рассмотреть фото. Логан следил за ним с непрошибаемым спокойствием молодого человека, который только пришел в полицию, но уже многое пережил.

— Он более уверен, — наконец проговорил Сэм. Марианна поставила перед ним еще одну чашку с кофе, коснулась его плеча и удалилась, призывно виляя бедрами. Мужчины на нее не обратили внимания.

— Уверен? Как он мог обрести уверенность за пять дней?

— Там он пробовал. Здесь четко знал, что ему делать. Предположу, что сначала он продумал только центральную часть картины. А ко второму разу дополнил ее деталями, дал ей глубины, позаботился о том, чтобы ангел в центре был окружен элементами, которые подчеркнут его чистоту, его значение.

Мун сделал маленький глоток, отставил чашку, с тоской посмотрел на часы, потом — на бар, где виднелись многочисленные бутылки с крепким алкоголем, и отложил фото. Говард следил за ним немигающими глазами, которые приняли странный, почти свинцовый оттенок. Художник опустил взгляд. Он чувствовал себя неуютно. А Логан тем временем пытался сам себе ответить на вопрос, имеет ли Самуэль Мун отношение к происходящему в Треверберге. Он не похож на убийцу, но интуиция упрямо молчала, не говоря ни да, ни нет. А Мун Говарду не нравился.

— Я думаю, первое убийство — это проба пера, — наконец заговорил Самуэль. — Сейчас мы видим зрелый рисунок с деталями, на него потратили больше времени. Но он несовершенен. Мазки все так же хаотичны. Да, точно, — кивнул художник, улыбнувшись, как улыбается человек, нашедший ответ на вопрос, который его мучал. — Он провел работу над ошибками относительно центральной части картины. Теперь она почти совершенна. Но что касается всего остального — он пытался придать глубину тому, что в прошлый раз просто залил краской. Но ему это все еще не удалось. «Ангел» не вписан в полотно. Он будто парит над лужей. А лужа должна быть облаками, возможно, чем-то еще. Если мы говорим про Рафаэля, там множество элементов. Главное, чтобы ваш маньяк не перешел к великим полотнам этого художника.

— Почему? — спросил Говард, радуясь, что художник не начал описывать все особенности письма Рафаэля. А, может, и стоит его попросить, хотя связь маньяка с этим художником призрачна. Это просто прозвище.

— Там много ангелов, — просто сказал Сэм и перевернул фото белой стороной вверх.

* * *

Говард вернулся в участок слишком поздно, чтобы застать всю команду, но как раз вовремя, чтобы поймать Акселя, которого не было весь день. Детектив сидел в своем кабинете и немигающим взглядом смотрел на белую стену с фотографиями, ниточками и записками.

— Как Карлин? — спросил Говард, проходя в кабинет и аккуратно ставя сумку в кресло.

Грин смерил его ледяным взглядом.

— Я вколол ему седативное. Спит. Что ты узнал?

Говард покачал головой.

— Подтверждение наших предположений. Маньяк учится. Мун сказал, что картина еще не закончена. Видите ли, он отработал центральную часть и дальше пойдет на периферию. А еще Мун предположил, что возможны массовые убийства, но я так не думаю.

— Или он пытается пустить нас по ложному следу или просто смотрит на все это как на художественный эскиз, — проговорил Грин, делая глоток воды из стоявшего перед ним стакана. — Не думаю, что Мун в этом замешан, а мыслит он так, как положено мыслить художнику. Его предположение о том, что смерти будут повторяться, мне понятно. Я тоже так думаю. Но пока не вижу системы.

— Белые фойе, дети в семье единственные, родители много работают и в ссоре, много прислуги, дома в тихих благополучных районах. Сами дети похожи на ангелов, светловолосые и кудрявые, — выпалил Логан. — Но все это не похоже на перерождение. Я не вижу ничего, что говорило бы о том, что он дает детям новую жизнь, спасая от хреновой перспективы стать сиротами при живых родителях. Он художник, мне кажется, он опирается больше на картинку. Похожие дома, похожие дети.

Грин благосклонно кивнул.

— Возможно, ты и прав, стажер. Но разве для маньяка этого достаточно?

— Иногда маньяку достаточно просто одинакового цвета ремня или сумки. Или глаз, или волос. А тут и волосы, и в целом внешность, и внешний вид дома.

— В Треверберге десятки тысяч детей, которые подходят под описание. Тысячи домов, — Аксель устало протер глаза. — Методом тыка или фильтрации мы ничего не добьемся.

— Криминалисты пока не дали новой информации, работают. Лок их строит. Нам нужно подождать до завтра.

— Мы-то подождем, — проговорил детектив. — Но станет ли ждать маньяк? Если Мун прав, и он действительно не закончил полотно, он может убить быстрее, чем мы предполагаем. В прошлый раз прошло пять дней.

— Я думаю, что для маньяка это одно убийство, — возразил Логан.

Аксель вскинул на него пронзительно-синие глаза, показывая, что с нетерпением ожидает продолжения.