Я рожден(а) для этого

У меня в голове до сих пор звучат слова, сказанные ею в четверг: «Как ты собираешься жить, если все, что ты любишь, – это музыкальная группа?»

Конечно, она имела полное право так сказать.

Я люблю «Ковчег» сильнее всего на свете. Даже сильнее себя.

Для Джульетты все иначе. Думаю, в ее жизни хватает других событий. Пусть даже «Ковчег» и стал для нее своего рода убежищем – как для меня, – в конце концов ей хватило сил не делать их центром личной вселенной.

– Итак, – начинает Блисс. – Мужчины. Фу. Гадость. Я права?

Я фыркаю со смеху, и даже Джульетта улыбается.

– А с вами двумя что стряслось? Я чувствую здесь какое-то напряжение. – Блисс тычет пальцем в пространство между нами.

Когда мы обе отмалчиваемся, она поворачивается к Джульетте.

– Богатенькая девочка, ты таки бросила своего индюка?

Джульетта давится смешком.

– Ну да. – Она искоса смотрит на меня. – Он уехал вскоре после того, как вернулся с вокзала. Наверное, совсем общаться мы не прекратим, но… Больше между нами ничего не будет.

– Хорошо, хорошо. Я бы даже сказала, отлично! – одобрительно кивает Блисс и переключается на следующую жертву. – Теперь ты, крутышка. Как ты познакомилась с Джимми?

Это долгая история, но Джульетта ее тоже не слышала, так что я решаю рассказать все в подробностях. Давка на автограф-сессии, срыв Джимми в пустом туалете, потерянный нож, встреча на вокзале Сент-Панкрас – и поезд в Кент.

Мне самой не верится, что все это случилось со мной. Я обычная скучная девушка, откуда в моей жизни такие приключения?

– Трындец, – подытоживает Блисс, когда я наконец замолкаю. Джульетта ничего не говорит, но вид у нее ошарашенный. – Пожалуй, тут не обойтись без еще одного стакана молока.

Блисс встает и идет к бару, оставив нас с Джульеттой вдвоем.

– Кто станет добровольно пить чистое молоко? – с ужасом спрашиваю я.

– Кошмар какой-то! – поддакивает Джульетта. – Натуральный мазохизм.

Мы смеемся. Потом разом замолкаем – и разом же начинаем говорить:

– Я…

– Мы…

– Давай ты первая, – уступаю я.

– Нет, нет, давай ты.

Я вздыхаю.

– Прости меня. За то, что всю неделю была такой сволочью. Ты хотела, чтобы мы узнали друг друга получше, а я думала только о «Ковчеге». И… Мак рассказал мне, что родители выгнали тебя из дома.

– Он тебе рассказал? – переспрашивает Джульетта с широко распахнутыми глазами.

– Да, и мне очень, очень жаль… что я не знала, не замечала, не давала тебе возможности поделиться. Я всю неделю, не затыкаясь, болтала про «Ковчег» и про то, как меня достали родители. Но по сравнению с твоими они просто ангелы… – Я опускаю голову. Невыносимый груз того, что я натворила, снова обрушивается на меня и придавливает так, что становится трудно дышать. – Я была ужасной подругой.

Джульетта прикусывает губу.

– Ну… А ты прости меня за то, что я пригласила Мака. Подразумевалось, что это будет наша с тобой неделя, но я так радовалась, что у меня может появиться парень, что… Не подумала, как ты к этому отнесешься.

Что? Джульетта просит прощения? Но это же я во всем виновата!

– Ангел, ты мой особенный друг из интернета, – продолжает она, слабо улыбаясь. – Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо. Рядом с тобой я могу хотя бы пытаться быть собой. Пусть у меня и плохо получается. И мне нравится с тобой болтать. А ты всегда меня слушаешь!

К лавине комплиментов я как-то не готовилась. От неожиданности кусок льда из газировки застревает у меня в горле, и я судорожно пытаюсь откашляться.

– Я правда хотела рассказать тебе о родителях… Но никак не могла выбрать подходящий момент. А тебя в основном интересовал «Ковчег» – что совершенно нормально, я тоже долго ждала встречи с ними, но еще я… Не знаю. В жизни такие вещи говорить сложнее, чем в сети.

Я внимательно смотрю на Джульетту.

– Ты тоже мой особенный интернет-друг.

Джульетта смеется и смущенно приглаживает волосы.

– Хорошо.

– И пожалуйста, рассказывай мне о таких вещах. Я буду слушать. А если меня снова заклинит на «Ковчеге», просто скажи, чтобы я заткнулась. Я не обижусь, правда.

За столом воцаряется молчание, но такое уютное, что его не хочется нарушать. Джульетта задумчиво играет с соломинкой.

– Встреча с «Ковчегом» изменила меня, – внезапно признаюсь я.

– В каком смысле? – хмурится Джульетта.

– Они… – Как же такое объяснить? Это вообще возможно? – Для меня они были единственной причиной жить. Как будто я родилась для того, чтобы… любить их. – Я качаю головой. – Но я не могу любить тех, кого не знаю. А их я совсем не знаю.

Джульетта подпирает рукой подбородок.

– Я понимаю, о чем ты. Я тоже чувствовала нечто подобное.

– Правда?