Я сбил целый авиаполк

Прошло несколько дней, прежде чем мы вернулись к реальности. Отчаянная борьба финской армии закончилась. Она не потерпела поражения, но больше не могла противостоять бесчисленным силам русских. Условия перемирия были тяжелыми, но мы провели пока только первый раунд. Вскоре вспыхнет вся Европа, и кто знает, что может случиться в будущем. Наши истребители и их пилоты сделали почти невозможное. Наша задача была сложной хотя бы потому, что противник превосходил нас по численности в десять раз, вдобавок русские имели более совершенные самолеты. Нам также приходилось сражаться и с другим противником – погодой. Зима выдалась одной из самых холодных, которые когда-либо видела Финляндия. Временами термометр опускался до отметки минус 40 градусов.

За время военных действий воздушная война изменилась радикально. В первые шесть недель боев наши потери оставались небольшими. Русские редко появлялись над территорией Финляндии, а их летчики, видимо, получили только начальную подготовку. Хотя бомбардировщики могли вести плотный перекрестный огонь, они часто поворачивали назад, едва заметив два или три наших перехватчика, используя высокую скорость, чтобы удрать. Мы сражались над родной землей, и наш боевой дух был невероятно крепким.

Но время шло, и мы поняли, что наш противник привык. Боеспособность русских повысилась, появление большого числа истребителей явно подняло их моральный дух, теперь они охотно вступали в бой. Мы в то же самое время были вынуждены использовать ограниченное количество истребителей без всякой надежды на пополнения, и наши силы таяли с каждым днем. Единственное подкрепление, которое мы получили, это 11 бипланов «Гладиатор II», которые не могли соперничать даже с нашими Фоккерами D. XXI, хотя и они не были самыми совершенными истребителями. В Италии были приобретены истребители Фиат G.40, однако они не успели прибыть. Но выжившие летчики-истребители узнали очень много о воздушных боях, за эти 105 дней войны мы научились большему, чем за 10 лет тренировок мирного времени. Война – это лучшая школа боевого мастерства для летчика, ничто не может заменить ее.

Ничто из того, что я пережил и видел за время боев, не поразило меня так глубоко, как вид карельских дорог после рокового дня 13 марта. Одна восьмая населения Финляндии потеряла свои дома, и мы покидали районы, переданные Советскому Союзу. Все движимое имущество беженцев поместилось в сумки на спинах, на ручные тележки и повозки, запряженные лошадьми. Мужчины, молодые и старые, гнали свой скот, матери вместе с маленькими детьми, стариками и больными сидели на загруженных до предела телегах. Эти карелы были вынуждены покинуть свои дома, где жили многие поколения их предков, чтобы перебраться в другие районы Финляндии. Их мрачные лица, задубелые на суровых ветрах Ладоги, были невыразимо печальны. Некоторые, казалось, плохо осознавали трагические последствия событий, которые лишили их домов, ферм и хуторов. Другие казались несколько удивленными, но в их глазах сверкал гнев. Это были люди, которые предпочтут погибнуть, чтобы не жить под игом захватчиков, вторгшихся на их землю.

Передышка между бурями

Через неделю после окончания военных действий мы в последний раз взлетели со льда озера Кивиярви, покачали крыльями, прощаясь с жителями маленькой деревушки Леми, и полетели на север на аэродром Йоронен. Начался период томительного ожидания, пока командование решит, где же будет базироваться наша эскадрилья. Наши залатанные и потрепанные Фоккеры D. XXI наконец-то отправились на ремонт, который им давно требовался. Пилоты, которые за последние месяцы провели в воздухе больше времени, чем за два года мирной жизни, были рады сбросить все заботы на руки наземного персонала, чтобы отправиться на заслуженный отдых.

Ледяная хватка самой суровой в истории зимы ослабла вскоре после нашего прибытия в Йоронен, и неповторимый весенний аромат северных широт заставил кровь быстрее бежать по жилам. Он развеивал апатию и уныние, в которые мы погрузились после того, как были приняты требования русских. Я брал с собой сэндвичи и много времени проводил, катаясь на лыжах по соседнему озеру, еще покрытому льдом. Солнце днем поднималось все выше, сугробы искрились в его лучах, точно груды драгоценных камней. Время от времени я находил среди елей местечко, укрытое от резких порывов ветра, и даже пробовал загорать. Однако эта идиллия не продлилась слишком долго. Через 10 дней я получил приказ отправиться в южную Швецию, чтобы перегнать домой истребители Брюстер В-239, которые прибыли из Америки, увы, слишком поздно.