Я себя до конца рассказала. Сборник стихов израильских поэтесс

Я боялась,
Чтоб он не простившись от нас не ушел…
Так печальны глаза,
И скрывается горечь во рта уголках;
На забавы детей он посмотрит серьезно,
Разозлится, и вдруг замолчит, будто скажет:
                        «Не все ли равно?..»

Будет вечер, и встреча друзей, и его опустелое место,

и ужалит уверенность коброй.
Побледнев, мы поднимемся все,
Поспешим в его комнату.
Нет его, нет,
Лишь белеет письмо на столе —
Последнее.

«В моем одиночестве…» Пер. Л. Владимиров

В моем одиночестве — зверем раненым
Часами лежу в молчании душном,
В саду ни ягодки мне не оставлено,
Но все простило сердце послушное.

Если эти дни последние, как мне быть?

Надо тихою стать, бессловесною,
Чтобы горечью не возмутить
Подругу мою — синеву небесную.

«Рукою доброю погладь…» Пер. Я. Хромченко

Рукою доброю погладь мою, —
Пусть как сестре — назад не оглянуться.
Мы знаем: после бури кораблю
В родную гавань больше не вернуться.

Утри мне слезы. Только ты один

Найти сумеешь ласковое слово.
Мы оба точно знаем: блудный сын
Родного неба не увидит снова.

В ночи бессонные Пер. Я. Хромченко

Как сердце устало в ночи горевать,
В ночи горевать под бессонной тоской.
Своею рукою ли нить оборвать,
Лишь нить оборвать — и конец, и покой?

Но день занялся, он ко мне наяву

Прозрачным крылом постучался в окно.
Своею рукою ли нить оборву?
Терпи, мое сердце… мгновенье одно.

«Без слов, без движенья…» Пер. Л. Владимиров

Без слов, без движенья
К тебе я прижалась.
Миг вечности равен,
В нем нежность и жалость.

Познаю покой

Изнуренного зноем:
Он сел отдохнуть,
Скрытый тенью лесною.

Забуду судьбы

Беспощадную руку.
Для праздничной жизни
Готовящей муку.

Миг вечности равен.

В нем нежность и жалость.
Без слов, без движенья
К тебе я прижалась…

Стране моей Пер. М. Ялан-Штекелис

Страна моя, тебя
Не воспевала я.
Не славила побед
И бед борьбы твоей:
У Иордана я
Сажала деревцо,
Тропинку нашла,
Бродя среди полей.

Мой дар убог и нищ —

Я знаю это, мать! —
Дар дочери твоей
Убог, и нищ, и тих:
Лишь радости заря,
Когда взойдет твой день,
Лишь затаенный плач
О бедствиях твоих.

Рахел Пер. Я. Хромченко

Да, кровь ее в крови моей
И песня в песне неустанной.
Рахел, пастушка стад Лавана,
Рахел, праматерь матерей.

И потому мне тесен дом.

За город — там пастушки пели,
Там трепетал платок Рахели
В пустыне, на ветру сухом.

Иду с котомкою своей,

Дорога знойная пылится,
В босых ногах моих хранится
Вся память тех далеких дней.

На чужбине Пер. Ф. Гурфинкель