Я - Шарлотта Симмонс

— Видишь тех двух ребят? — спросил Хойт, показывая пальцем на двух студентов, толстых, как откормленные на убой поросята, сидевших через три столика от них и с редким энтузиазмом набивавших животы. — Иди спроси у них. Может, они в курсе. Поинтересуйся.

Взгляд мудака-«ботаника» вновь беспокойно заметался от Хойта к Вэнсу и обратно. Воцарилась тишина. Оба приятеля смотрели на позволившего себе проявить излишнюю настырность журналиста с наглым выражением на физиономиях, словно задавая ему вопрос: «Ну, и что ты теперь будешь делать?»

«Ботаник» же встал со стула и начал прощаться.

— Что ж, ребята, спасибо, что нашли время поговорить со мной… Да, кстати… ют… — Изогнувшись, он вылез из лямок рюкзака, висевшего у него за спиной, порылся в нем и выложил на стол визитную карточку с телефонами «Дейли вэйв» и шариковую ручку. — Если захотите со мной связаться, вот телефон нашей редакции, а номер мобильного я вам сейчас запишу. — И, нацарапав на карточке номер, он протянул ее Хойту. — Спасибо еще раз, — повторил он.

Хойт, ничего не говоря, взял карточку за уголок двумя пальцами — не то равнодушно, не то даже с некоторой брезгливостью. При этом он на прощанье одарил мудака-«ботаника» иронической улыбкой первого типа в облегченной версии, давая понять, что разговор окончен. «Ботаник» все понял правильно и без лишних слов направился к выходу из зала. Рюкзак у него был фирменного сиреневого цвета с желтой буквой «D» на клапане. Только последние провинциалы и люди без малейшего вкуса — среди них мудаки-«ботаники» — могли ходить по Дьюпонту с рюкзаками или в одежде с университетской эмблемой. Таким образом они подчеркивали, что сам факт пребывания и обучения в Дьюпонте значил для них очень много. Впрочем, всем было известно, что для любого нормального дьюпонтского студента этот факт действительно значит очень много, и отрицание этого, равно как и подчеркивание, были лишь двумя сторонами культивируемого из поколения в поколение дьюпонтского снобизма.

Вэнс тяжело, как гипертоник, вздохнул и с укоризной посмотрел на друга.

— Господи, Хойт, сколько раз я тебя просил — кончай ты уже трепаться об этом случае. Нам теперь еще не хватало, чтобы нас обосрали в этой подметной газетенке «Дейли вэйв»…

Хойт перебил товарища:

— Да ладно, расслабься. Ты лучше скажи, что нам с тобой будет, даже если статью напечатают?

— Как это «что будет»? Нас с тобой выдрючат и высушат. Ты смотри, как дело оборачивается: этот придурок уже вешает на нас двух изуродованных охранников. Охренеть! Можно подумать, мы первые начали. Уже два телохранителя! Нет, этот козел даже не понимает, какую лапшу он пытается навесить людям на уши. Я уж порадовался было, что все с рук сошло, так нет же: разнюхали, блин, папарацци хреновы. И почему именно нас угораздило попереться через Рощу и вляпаться в эту идиотскую историю? Жили бы себе спокойно и не знали, что эта прошмандовка Сайри, мать ее, Стифбейн решила отсосать у губернатора Калифорнии.

— Ус-по-кой-ся, Вэнси. Уймись. Уймись, говорю! Ничего страшного не произошло. Ну, упала эта горилла неудачно, и что? Ты же помнишь: этот парень даже сознания не потерял.

— Да, конечно, но теперь-то хрен что докажешь! Я уверен, этот придурок из газеты все переврет, на хрен, и сделает статью так, как ему покажется интереснее. Того и гляди еще напишет все со слов телохранителя! Представь только, какой шум тогда поднимется! Тот ведь тоже не захочет, чтобы его в газете опускали. Какой он, на хрен, телохранитель, если со студентами справиться не может! И зачем вообще ты ввязался в разговор с этим придурком? Надо было просто все отрицать, как я. Я уж и подмигивал тебе, и намекал… а тебе дай только языком почесать. А этот кучерявый со скальпом на пробор кого хочешь на что угодно разведет. Вот и договорились. Он, между прочим, все правильно понял и теперь точно знает, что без нас там не обошлось.

Хойт едва удержался от смеха:

— Я? Ты хочешь сказать, это я нас подставил? Ну, ты даешь! Вспомни-ка: этот пингвин говорит: «Два телохранителя», а ты: «Какие еще два? Не было там двух! Я только одного видел!»

— Я такого не говорил!

— Но считай, все равно что сказал, — рявкнул Хойт.

Несколько секунд Вэнс молча смотрел на приятеля и наконец произнес:

— Знаешь, что я думаю? Есть у меня такое подозрение, что ты, извращенец, просто хочешь, чтобы кто-нибудь что-нибудь про это написал. Что, скажешь, я не прав?

Хойт изумленно развел руками:

— Ну ни хрена себе! А кто этого парня отослал? Кто вообще порекомендовал ему поцеловать нас в задницы?

Обвиняющим взглядом он пригвоздил друга к стулу, но… м-м-м… как бы это выразиться… на самом деле старина Вэнс был не так уж и не прав…

— Дай-ка я посмотрю, что там у этого мудака на карточке написано, — сказал Вэнс.

Протягивая карточку, Хойт сам бросил на нее быстрый, но цепкий взгляд. Эдам Геллин.

— Никогда про такого не слышал, — обронил Вэнс, возвращая карточку Хойту.