Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Я только что узнал, что Альфред Великий сегодня заедет, поэтому пользуюсь случаем, чтобы черкнуть коротенькую записку и поведать тебе, как мне было грустно и, поверь, совестно, что я не смог повидаться с тобой перед твоим отъездом, — кажется, это совсем недавно и уже так давно! Все дело в том, что я был здорово измотан после одной из моих не слишком успешных поездок, да и треклятый бронхит снова навалился на меня. Но сейчас я иду на поправку, так что волнения прочь! Что меня особенно терзает, так это то, что я лишился возможности получить действительную актуальную инфо<рмацию> о текущей обстановке, полезную для очередной группы. Как говаривал Курт Воннегут, прежде чем окончательно сбрендил, — «такие дела!»

Кроме того, заранее должен поблагодарить тебя за гостинцы, которые Ал сегодня нам забросит. Я очень признателен тебе за хлопоты. С огромной радостью узнал, что ты прожил свой первый год без липших треволнений, и желаю тебе всяческих успехов в будущем.

Надеюсь, что в следующем году мы сумеем подготовиться получше и изыскать возможность по меньшей мере для одной исчерпывающей беседы. Мне чрезвычайно полезно контактировать с молодыми, свежими, более динамичными умами. Многие из моих собственных воззрений, похоже, покрываются пылью времен.

Итак, мой добрый друг, до встречи! Всего наилучшего и еще раз большое спасибо.

К.

ПИСЬМО ТОДОРУ[78]

П/я 509

Главпочтамт Москва 9 января 1984 года

Мой дорогой Тодор!

Я почти, хотя и не окончательно, готов поверить в телепатию. Множество раз прошлой осенью предавался я грустным размышлениям о долгом времени, прошедшем с момента нашей последней встречи, и об отсутствии какой-либо связи. Написать мешали отчасти лень (в которой ты, к моему утешению, тоже признаешься), отчасти ноющая неуверенность в том, дойдет ли до тебя письмо и когда. Ты, вероятно, помнишь, что мое первое письмо попало к тебе спустя шесть недель; недавно я получил письмо от моей невестки, которое шло из Лондона целых пять месяцев. Согласись, подобное обстоятельство не благоприятствует литературному творчеству. Это сущая нелепица, если не сказать безобразие.

Твое письмо я получил в дни празднования 7 Ноября, и ты вправе спросить, почему я не ответил раньше. Что ж, это долгая история, наполовину хорошая, наполовину плохая. Как принято, сначала плохие новости. Твое письмо совпало у меня с очередным приступом бронхита, к которому я привык с колыбели. Но этот перешел в двустороннее воспаление легких, так что лечение потребовало госпитализации, а период выздоровления (на мой взгляд) неоправданно, затянулся. А теперь хорошие новости. Почти сразу же после моего выздоровления состоялся долгожданный визит моей старшей дочери вместе с мужем и моим старшим внуком — на Рождество и Новый год. Ты, возможно, помнишь мою дочь и ее детей по 1979 году, когда обедал с нами в Созополе, — малый, разумеется, изменился до неузнаваемости, ему уже 20, и он вполне сам себе голова. Для нас такое событие было чрезвычайно приятно, хотя и слишком утомительно, и это мешало поддерживать частную переписку. Сейчас мы возвращаемся к нормальной жизни и я надеюсь вскоре возобновить работу.

Но, к сожалению, я не исчерпал плохие новости. Руфа время от времени страдает от приступов крайней слабости, иногда на протяжении двух-трех дней. Было предложено несколько диагнозов, однако ни один из них, похоже, не соответствует истине. Нынешняя теория, пока не подтвержденная окончательно, состоит в некой адреналиновой недостаточности. Возможно, ей придется лечь в больницу на исследование, чтобы установить диагноз и, мы надеемся, пройти эффективное лечение. Ну и, наконец, самая неприятная новость из всех. Здешние доктора, по всей видимости, пришли к выводу, что в определенном возрасте резкая перемена климата губительна для здоровья. Теория состоит в том, что акклиматизация плюс реакклиматизация при возвращении в Москву — это слишком большое испытание для моего организма. Поскольку наше руководство, похоже, не желает спорить с медиками, может статься, что в Болгарии мне больше не бывать никогда. В свои 72 я давно исчерпал все ресурсы. Грустная мысль, почти невыносимая, но, как кто-то заметил, «в каждой жизни есть дождливая пора», а до сих пор, надо признаться, мне исключительно везло.

Нам компенсировали потерю, в какой-то мере, выделив очень симпатичную дачу — три комнаты с большой террасой, со всеми современными удобствами, включая центральное отопление. Она стоит на опушке леса, вдали от проезжей дороги, так что ужасы автомобильного движения нам не помеха. К тому же недалеко от центра, от нашей квартиры, поэтому я с чистой совестью отправляюсь на дачу в начале мая и живу там до конца сентября, зная, что мои коллеги могут всегда связаться со мной по работе. Руфа очень довольна — в отличие от известных трех сестер, она всегда, мечтала выбраться из Москвы, особенно в жаркие летние месяцы. Свежий воздух ей очень полезен.