Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Мой сон был прерван оглушительным стуком в дверь. Я открыл. В комнату ввалились двое в форме гражданской гвардии, выполнявшей функции военной жандармерии. Они приказали мне быстро собрать вещи и следовать за ними в комендатуру. На мой вопрос: «Зачем?» — старший из них, в чине капрала, коротко бросил: «Приказ!»

В те дни я спал очень крепко. Не в мою пользу было и то, что я стоял в пижаме перед двумя вооруженными гвардейцами в тяжелых башмаках. Я еще не проснулся до конца и был растерян, так что мой мозг работал отнюдь не со скоростью света. Меня сверлила одна мысль: как избавиться от предательской бумажки в кармане брюк? Подумал о ванной комнате, но мой номер был без ванной. Пока я одевался и собирал вещи, гвардейцы перерыли мою постель. Может, удастся как-нибудь избавиться от этого клочка бумаги по дороге из отеля в комендатуру?

Когда мы вышли на улицу, я понял, что сделать это нелегко. У меня была лишь одна свободная рука, в другой я нес чемодан. Позади твердо шагали, по всей видимости, хорошо вымуштрованные конвоиры, которые следили за мной, как ястребы. Так что когда меня ввели в здание комендатуры, компрометирующая бумажка все еще находилась при мне. Помещение было освещено одной лампой без абажура, бросавшей яркий свет на большой полированный стол. Я предстал перед низкорослым, уже немолодым, лысым и угрюмым майором гражданской гвардии. Не поднимая глаз от стола, он рассеянно выслушал рапорт конвоировавшего меня капрала.

Тщательно проверив мой паспорт, майор спросил:

— Где ваше разрешение на въезд в Кордову?

Я повторил то, что мне сказали в севильской капитании, но он не принял моих слов во внимание. Неправда, заявил он тоном, не терпящим возражений. Всем известно, что для приезда в Кордову требуется особое разрешение. Что привело меня в Кордову? Желание посмотреть бой быков? Где же мой билет? Ах, у меня его нет? Я только что приехал и собирался купить билет утром? Ничего не скажешь — правдоподобная история! И так далее. По мере нарастания скептицизма в словах майора я с возрастающей тревогой все больше убеждался, что он — ярый англофоб. В те дни было много англофобов по обе стороны фронта в Испании. К этому времени мой мозг уже работал нормально, и я с лихорадочной быстротой стал искать выход из создавшегося положения.

Тем временем майор и два арестовавших меня гвардейца, не веря ни одному моему слову, приступили к осмотру моего чемодана. Проявив неожиданную деликатность, они надели перчатки и принялись вытаскивать вещь за вещью, прощупывая и разглядывая каждую на свет. Не найдя ничего предосудительного в моем нижнем белье, они стали тщательно замерять наружные и внутренние размеры чемодана и простукивать его поверхность. Когда «невинность» содержимого чемодана оказалась вне всяких сомнений, гвардейцы даже вздохнули. У меня появилась надежда, что пришел конец моим испытаниям и теперь мне прикажут с первым же поездом убираться из города, но этого не случилось.

— А теперь, — неприятным тоном сказал майор, — посмотрим, что у вас?

И предложил мне вывернуть карманы. Нужно было действовать немедленно. Я быстро вытащил бумажник и резким движением швырнул его на полированный стол. Бумажник, закрутившись, полетел в дальний конец стола. Как я и предполагал, все трое. бросились за бумажником, стараясь дотянуться до него через стол. В тот момент, когда передо мной торчали три задницы, я выхватил из кармана брюк злополучный клочок бумаги, смял его и быстро проглотил. Теперь с легким сердцем я выворачивал все карманы. Майор не стал подвергать меня неприятной процедуре телесного осмотра. Вместо этого он прочел мне сухую короткую лекцию о коммунистах, засевших в английском правительстве, и приказал убираться из Кордовы на следующий же день.

Утром, когда я расплачивался за номер в отеле, из ниши в холле появились оба моих «приятеля» из гражданской гвардии и попросили подвезти их до станции на заказанном мной такси. Садясь в поезд, идущий в Севилью, я подарил им пачку английских сигарет, и они радостно замахали вслед уходящему составу.

В этом эпизоде не было ничего героического. Если бы даже инструкцию по пользованию кодом обнаружили, мой английский паспорт, вероятно, спас бы меня от смертного приговора. Однако в будущем у меня будет немало возможностей убедиться в том, что операции, связанные с настоящим риском, не всегда влекут за собой наибольшую опасность, так как можно заблаговременно определить действительную степень риска и принять соответствующие меры предосторожности. А вот незначительные случаи, подобные только что описанному, часто подвергают человека смертельной опасности.

СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА ПРИНИМАЕТ МЕНЯ НА РАБОТУ