Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Все это обусловило как содержание протеста Министерства иностранных дел, так и форму его представления. Не было визита старших чиновников посольства в полной парадной форме к хитрому доктору. Вместо этого английский посол сэр Рональд Кэмпбелл поднял вопрос в уютном кабинете португальского министра иностранных дел Сампайо, который проявил немалую дипломатическую находчивость в своих ответах. Да, конечно, говорил он, это очень нехорошо, что немцы злоупотребляют нейтралитетом португальцев, как написано в протесте. Но уверены ли вы в своих источниках? Он сам сталкивается с большими трудностями при оценке сообщений разведки. И вообще, все это — дело чрезвычайно щекотливое и сложное. Например, он слышал, что другие государства тоже недалеко ушли от немцев в своей незаконной деятельности на португальской территории. Если португальское правительство примет какие-то меры против немцев, германское правительство может настаивать на подобных мерах и против других государств. Настойчивость в вопросах такого рода поставила бы португальцев перед ужасной дилеммой. Он, Сампайо, разумеется, незамедлительно передаст протест сэра Рональда доктору Салазару, но, со своей стороны, сомневается, что доктор примет меры, о которых мы просим, без тщательного изучения этой многосторонней проблемы. Выразив таким искусным образом свое предупреждение, Сампайо закончил его перлом дипломатической логики. «Зачем, — вздохнул он, — воюющие державы занимаются шпионажем? Если бы они сосредоточивали все усилия на контршпионаже, никто не стал бы возражать».

Хотя руководитель английской контрразведывательной организации в Лиссабоне был исключительно способным и тонким человеком, многие из наших португальских дел заканчивались вот так же ничем. Было, например, одно достойное сожаления дело Стилуэлла, английского коммерсанта, прожившего много лет в Португалии. Его имя привлекло внимание СИС в тот период, когда о деятельности немецкой разведки в Португалии мы знали еще очень мало. Поэтому склонны были считать агентов немецкой разведки, которых нам удавалось установить, более важными, чем они потом оказывались на самом деле. Среди них был некий Вельтцин — немецкий торговец, который казался нам довольно крупной фигурой. С большим трудом нам удалось выкрасть из конторы Вельтцина карточку, которая предположительно исходила из его картотеки.

Мы решили, что попали в точку. Записи на карточке прямо указывали на то, что Стилуэлл в последнее время регулярно получал деньги от Вельтцина. Однако задачу нельзя было считать решенной. Карточка не могла служить доказательством: она ведь могла оказаться поддельной. Некоторые из нас сомневались в том, что Первая же карточка из картотеки Вельтцина оказалась тем, что нужно. Годом или двумя позже, когда у СИС накопилось больше опыта, мы бы не спешили принимать решение. Но в то время на счету у нас было еще мало шпионов и мы жаждали получить их побольше. К тому же этот таинственный Вельтцин так нас заинтриговал, что сектор V готов был пойти на риск, лишь бы узнать о нем побольше. Соответственно Стилуэллу было предложено вернуться в Англию. По прибытии его арестовали и на следующее утро вызвали на допрос. На допросе он держался с достоинством и выражал свое возмущение. Вид пресловутой карточки на него не подействовал: Стилуэлл вел себя как ни в чем не повинный человек. Его освободили, никак не запятнав, со стыдливыми извинениями. Нам так и не удалось раскрыть секрет карточки Стилуэлла. Тогда был организован налет на контору Вельтцина, чтобы похитить всю его картотеку. Однако Вельтцин не дал застать себя врасплох, и налет потерпел такое же фиаско, как и арест ни в чем не повинного Стилуэлла. Вскоре увеличившийся поток серьезной разведывательной информации показал, что Вельтцин был не ключевой фигурой, а просто пешкой.

Прежде чем расстаться с Португалией, я должен рассказать об одном мастерском допросе. Некая дама прибыла в Англию из Португалии, где, как нам стало известно, она была знакома с несколькими немцами, в том числе и с офицерами немецкой разведки. При личном обыске и досмотре ее багажа обнаружили маленький дневник, где записи были сделаны загадочными сокращениями. Следователь потребовал объяснить каждую запись, но дама оказалась исключительно сообразительной и довольно правдоподобно отрицала, что эти записи имеют отношение к ее немецким знакомым. Разгоряченный следователь от отчаяния попытался нанести последний удар: «Позвольте обратить ваше внимание, миссис… на запись от такого-то числа. Она гласит: “Провела весь день, сидя на своей fanny”[42]». И после многозначительной паузы добавил: «Кто эта Фэнни? В каком смысле она была ваша? И почему вы сидели на ней?» Под напором такой беспросветной глупости дама «раскололась» и призналась во всем. Признания свидетельствовали, что ее отношения с немцами в Эсториле были действительно интимными, но никоим образом не наносили ущерба военным действиям Англии.