Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

Я взял один из канделябров и вышел в коридор. В доме было тихо, и каждый мой шаг отдавался гулким эхом. Я спустился в холл и прошел в кухню, где без труда нашел воду и чистое полотенце. Вернувшись наверх, я взял в комнате Уотсона всё необходимое и через несколько минут вновь вошел в кабинет.

Она, очевидно, полагала, что мне понадобится больше времени, и потому резко обернулась на скрип двери. Она стояла у окна. Взглянув на нее, я сначала подумал, что она плакала в мое отсутствие, но потом вспомнил - плакать не входит в ее правила! У нее и теперь хватало сил держать себя в руках, и все ее чувства скрывались за мутными от влажной пелены глазами. - В чем дело? - спросил я, поставив кувшин с водой на стол. - А что? - Видели бы вы свое лицо сейчас! Вам плохо? - Да, черт возьми, плохо! - усмехнулась она, глядя на меня. Я и не думала раньше, что такое бывает. - Что ж, садитесь сюда, и я постараюсь избавить вас от телесных страданий, если уж остальное мне не по силам.

Она села на стул, а я, сложив полотенце, смочил его край в холодной воде, чуть отжал и поднес к лицу Элен. - Запрокиньте немного голову, мисс Лайджест, - сказал я, придерживая рукой ее затылок, - вот так.

Она откинула голову назад и немного вздрогнула, когда холодная мокрая ткань коснулась ее губ...

Вся моя любовь к ней всколыхнулась с новой силой - я ощутил необыкновенный прилив нежности от одного этого прикосновения и был готов, если понадобится, ухаживать за ее лицом хоть целую вечность. Я старался, чтобы мои прикосновения были легкими и не причиняли ей боли, но вместе с тем я явственно ощущал в себе нарастающую страсть. Я видел, как напряглась ее шея, видел ее губы в нескольких дюймах от себя, ловил ее прерывистое легкое дыхание и понимал, что все мое существо тянется к ней, что мой рассудок едва справляется с чувственными порывами.

Моя рука с полотенцем, должно быть, застыла в воздухе на пару мгновений, и Элен открыла свои глубокие темные глаза... Их влажный блеск был так прекрасен в свете свечей, а взгляд вдруг стал необыкновенно ясным и открытым - сошедшая с них пелена словно смыла все сомнения, и эти глаза смотрели на меня просто, взволнованно и откровенно... Ничего и никогда не желал я больше, чем поцеловать Элен в этот момент, и клянусь Богом! - она позволяла мне... Но какие-то посторонние силы - сомнения, страх перед этой сиюминутностью, мой рассудок, будь он проклят! - помешали мне... На какую-то долю мига я совершенно четко представил эти губы в его губах, я ясно увидел их взаимный натиск!.. А теперь перед нею я, и с тех пор не прошло даже пары часов!..

Мое лицо, должно быть, слишком явно выразило мои смешанные чувства - Элен опустила взгляд, сама прижала мою руку с полотенцем к своему лицу и вновь посмотрела на меня. - Простите меня! - проговорила она. - За что? - За то, что вам пришлось увидеть всё это... Гриффита и меня... Вы понимаете! Я думала, у меня получится иначе... Простите!

Я заново смочил полотенце и внимательно посмотрел на нее даже сейчас она делала все, чтобы избавить меня от малейших неудобств, от неловкости и объяснений. Наша глаза в очередной раз встретились, и мы оба почувствовали невероятную легкость и теплоту, неимоверную близость... - Мне не за что вас прощать, - ответил я, - но вы правы, мне действительно было неприятно видеть его грубость по отношению к вам.

Ее улыбка была обворожительно мягкой, и я, как всегда, слишком поздно понял несвоевременность своих сомнений и неуместность собственной ревности. - Но с другой стороны, - продолжал я, - вы поразили меня, мисс Лайджест! - Своей лживостью? - рассмеялась она. - Нет, своим актерским даром. Вы были просто восхитительны и исполнили свою роль с удивительной точностью! А ваши жесты, ваша внезапная бледность, выражения мольбы, сомнения, испуга на лице были выше всяких похвал... Да что с вами? Перестаньте смеяться, мисс Лайджест, мне трудно держать полотенце! - Я вдруг вспомнила, как Гриффит назвал Лестрейда тупицей. Это, наверное, подстегнет его полицейскую прыть! - Да, наверное, - согласился я. - Кстати, ваша беседа с Гриффитом, мисс Лайджест, и меня подтолкнула к некоторым соображениям. - О чем вы? - О чем? О маленьком детали, которую вы, может быть, уже не назовете актуальной, но которая меня, тем не менее, чрезвычайно беспокоит, - я отложил в сторону мокрое полотенце, встал, взял в руки сумочку Элен, лежавшую дотоле на кресле, и вытряхнул все ее содержимое на письменный стол.

Кроме кожаной записной книжки, нескольких визитных карточек, пары чеков и связки маленьких ключиков из сумки выпал крошечный темный флакончик. Я взял его в руки и испытующе посмотрел на Элен. - Я ждал, что вы сами заговорите об этом, но, видно, напрасно. И теперь я сам спрашиваю вас: как вы, сильная и независимая женщина, могли дойти до мыслей о самоубийстве?