Я сказала правду

— Да, доброе утро, фрау Талер, это Чарли. Шарлота Марквард. Эта ужасная Шарлота. Послушайте, фрау Талер, если вы уже успели прочитать почту… Еще не открывали даже? Хорошо, тогда лучше и не делайте этого вовсе… Да, письмо от Герри, правильно, именно его и не нужно читать, потому что Герри там такую чертовщ… ну, в общем, письмо это просто глупая шутка, нет, оставьте его! Не читайте его совсем. Черт, да почему же вы не слушаете, что вам говорят… С Герри все хорошо, правда, она здесь, стоит рядом со мной. Да, я тоже не понимаю, что все это значит, но… да, тут она права, вы все время говорите гадости о ее волосах… не читайте дальше, я же сказала, таблетки эти горничная… она стоит здесь живая и здоровая… да, но Клаус и правда был отвратительным придурком. Все, у кого зрение, слух, обоняние и так далее были в порядке, на дух его не переносили… Нет, Ханна Козловеки до шестнадцати лет читала книги про всяких там пони и выцарапала «Я люблю Черного Красавчика» на своем портфеле, алло? Послушайте меня, пожалуйста… Да, я ей передам, хотя, возможно, сейчас не самый подходящий момент… Но и вы должны, наверное… Фрау Талер! Вам сейчас нужно, наверное, позвонить всем, кому Герри послала предсмертные письма, чтобы не возникло паники… Да, я могу вас понять… нет, конечно же, тетя Хульда из-за этого не вычеркнет вас из своего завещания… Но это, же очень достойная профессия, вы можете гордиться, моя мама лопалась бы от… но… Э-э… знаете что?! Ничего удивительного, что у Герри депрессия! Вы ужасная мать, я давно хотела вам сообщить об этом!

Чарли нажала на кнопку «отбой» и швырнула Ульриху телефон:

— Эта чертова корова опять думает только о себе! Можно не беспокоиться, что у нее случится инфаркт. Она жутко зла на Герри.

— Думаю, она не одна такая, — произнес Ульрих. — Какого черта ты написала людям все это, Герри?

Да, действительно, какого черта я написала людям все это?

— Я должна уехать в Новосибирск, — прошептала я. — Мне нужно где-то спрятаться.

Телефон, который Ульрих все еще держал в руке, зазвонил.

— Пожалуйста, спрячьте меня!

— Герри, я думаю, лучше будет… — начал Ульрих.

— Пожалуйста!

— Но, Герри, такими вещами не шутят. И психиатрическая помощь…

— Я поселю ее в детской, — перебила его Чарли. — Там она день и ночь будет у меня на глазах.

— Спасибо, — сказала я. — Спасибо, спасибо, спасибо.

В доме моей тети все было тихо. Мы, пригнувшись, проскользнули мимо ее окон и осторожно поднялись по пожарной лестнице, бесшумно ступая мягкими подошвами. Сердце гулко стучало у меня в ушах, а руки тряслись так сильно, что я с трудом попала ключом в замочную скважину.

— Не понимаю, зачем я это делаю, — прошептала я. — Если тетя Эвелин меня тут застукает, всему конец.

— Но тебе, же нужны твои вещи, — тоже шепотом ответила Чарли. — Если бы я пошла одна, меня могли бы арестовать за ограбление. И потом, в любом случае твоя тетя будет безумно рада, что ты жива.

— Ты плохо знаешь моих родственников.

Когда мне удалось, наконец, открыть дверь, мы увидели, что нас кто-то опередил. А именно — тетя Эвелин. Она сидела за кухонным столом, запустив обе руки в мою шкатулку с украшениями.

Испугалась она не меньше, чем я, а может, и больше. Я остановилась как вкопанная и уставилась на нее, а она уставилась на меня.

Только Чарли удалось сохранить спокойствие, и она заявила:

— Добрый день! Извините за беспокойство. Мы хотели лишь забрать кое-какие вещи. И не пугайтесь, это не призрак Герри, она настоящая.

— Я вижу, — прошипела тетя Эвелин. — Доротея мне уже позвонила и сказала, что ты позволила себе сыграть в высшей степени греховную шутку. Лично я все равно ни на секунду в это не поверила.

— Извините, — запинаясь, пробормотала я. — Я не хотела…

— Твоя мать исправляет то, что ты натворила, — сообщила тетя Эвелин. — Она вынуждена звонить всем и объяснять, что у тебя даже на то, чтобы наглотаться таблеток, мозгов не хватило.

— Послушайте-ка, — начала Чарли.

— Если об этом узнает тетя Хульда… — сказала тетя Эвелин.

— А что ты, собственно говоря, ищешь в моей шкатулке с украшениями? — Меня внезапно обуяли стыд, страх и гнев.

— Ничего, — безапелляционно произнесла тетя Эвелин. — Хочу сразу же все прояснить: это уже не твоя квартира. Ты от нее отказалась. А учитывая то, что ты натворила, ты утратила всякое право жить здесь.

— И тем не менее, это вещи Герри! — воскликнула Чарли. — И украшения тоже ее.

Тетя Эвелин захлопнула шкатулку:

— Вы намекаете, что меня может интересовать это барахло… эта дешевка?

— Похоже на то, — сказала Чарли.

— Не нашла того, что искала, да? — не без злорадства спросила я. До меня дошло, что она хотела там найти. — Кольца с аквамарином и жемчужного ожерелья в шкатулке нет!

— Что за чушь? Хотя они принадлежат мне по праву, — заволновалась тетя Эвелин. — И ты прекрасно об этом знаешь.

Чарли решила игнорировать тетю Эвелин. Она достала из ниши мой чемодан и бросила его на кровать:

— Боже мой, Герри, да у тебя вещей-то осталось всего ничего. Что ты сделала с этой квартирой?

— Очистила от дерьма, — ответила я, не выпуская тетю Эвелин из поля зрения.