Я сказала правду

Я думала, такое просто невозможно, но теперь мне было даже хуже, чем до самоубийства. Ну, то есть я хочу сказать, до неудавшегося самоубийства. А ведь я все так хорошо спланировала! Нечего было воображать, что у меня есть талант организатора. Даже самый лучший план может разбиться вдребезги о непредвиденные обстоятельства, я должна была это понимать. По крайней мере, мне следовало разработать план Б.

Ну, хоть зубная боль снова прекратилась.

Я посмотрела на потолок. Пару лет назад мы устроили в комнате звукоизоляцию при помощи упаковок из-под яиц, чтобы соседей не беспокоило пение Чарли. Эти картонки, толстым слоем покрывающие потолок и стены, смотрелись довольно странно. Да еще Чарли зачем-то покрасила их в темно-лиловый и кремовый тона.

— Хотя подобная звукоизоляция в детской комнате — штука весьма практичная, я бы все- таки предложила подумать о новом дизайне — без картонок из-под яиц, — сказала я, когда Чарли в очередной раз зашла в комнату и растянулась рядом со мной на диване.

— Предлагаешь сделать светло-голубую детскую со всякими там облачками? — спросила подруга. — Да, я об этом уже думала. Теперь, когда петь я смогу только в ванной, времени у меня будет воз и маленькая тележка.

— Мне, правда жаль, Чарли. Я знаю, как тебе нравится петь. Не надо было мне все портить, — вздохнула я.

— Но мне доставляет удовольствие еще куча других вещей, — проговорила Чарли. — И, к сожалению, ты права: пою я даже не посредственно, а еще хуже. И я бы поняла это намного раньше, если бы мне кто-нибудь на это указал. Но таковы люди: по-настоящему важные вещи они друг другу не говорят. Думаю, ты подала очень хороший пример. Я даже позвонила отцу и сказала ему, чтобы он срочно принял какие-то меры против запаха изо рта.

— И он, конечно, этому совсем не обрадовался.

— Нет, но если он даст себе труд немного над этим поразмыслить, то будет рад, что я ему сказала. Все чувствуют запах, но никто не дает ему повода исправиться, это ведь несправедливо, не так ли? Всем нам следует иногда говорить правду, пусть и неприятную. Герри, ты не хочешь чем-нибудь перекусить?

Я отрицательно покачала головой.

— Я надеюсь, ты не думаешь все время о том, как бы сделать это еще раз? — спросила Чарли.

— Не все время, — ответила я. — В перерывах я пытаюсь вспомнить, кому и что я написала.

— Но ведь у тебя, наверное, должен сохраниться текст этих писем в компьютере. Или ты их стерла?

— Конечно, — кивнула я. — Я почти все стерла, выбросила и уничтожила. Я хотела, чтобы остались только настоящие вещи, понимаешь?

— Понимаю. Но в этом есть и кое-что положительное. Ты избавилась от ненужного балласта и можешь начать теперь жизнь с чистого листа.

— Без работы, без денег, без квартиры, — сказала я. — И когда все вокруг на меня обижены.

— Ну, обижена только твоя чокнутая семейка. А что касается работы, ты можешь подыскать себе что-нибудь еще. В другом издательстве. Знаешь, может, я и не умею петь, но ты точно умеешь писать.

— Я хочу писать только для «Авроры». Но после того, как я оскорбила своего главного редактора в трехстраничном памфлете, исчезла последняя крохотная возможность это делать. — Я закрыла лицо руками. — И это притом, что он показался мне очень даже ничего.

Ульрих открыл дверь и неуклюже просунул голову в комнату.

— Пришли Каро и Берт.

— Я никого не хочу видеть, — устало произнесла я.

Но Каролина уже протиснулась мимо Ульриха и театрально упала на одно колено возле дивана, чтобы меня обнять.

— Герри, о Господи, как же ты меня напугала, я так рада, что ты этого не сделала, я бы никогда себе не простила, что ничего не заметила, я всегда думала, что ты счастлива, ты такой веселый, светлый, замечательный человек, и все тебя так любят, особенно дети, как ты думаешь, почему мы именно тебя попросили стать крестной Фло, меня всегда так успокаивала мысль о том, что ты будешь о ней заботиться, если с нами что-нибудь случится, ах, Герри…

— Мне очень жаль, — пробормотала я.

— Вот твое кольцо, — сказала Каролина. — Это так здорово, так мило с твоей стороны, что ты решила оставить его Фло, но я бы хотела, чтобы оно перешло к ней как минимум лет через сорок…

Она надела мне кольцо с аквамарином на безымянный палец.

— А что с кроликом? — спросила я. — Через сорок лет для него будет уже, скорее всего, поздновато.

Каролина вздохнула:

— Ну, конечно, в конце концов, возиться с ним придется мне… но места у нас достаточно, и Флорин уже во вполне разумном возрасте… Да, думаю, она получит кролика.

— Ну, это уже что-то.

Берт облокотился о косяк двери.

— Ульрих сказал, ты потеряла работу. Почему ты ничего нам не говорила? У нас в фирме все время кто-нибудь требуется в офис. Там ты будешь зарабатывать не меньше, чем писательством.

— Это было бы… — начала я и закашлялась. — Спасибо.

— А что касается мужчин — слушай, Герри, такие красивые, умные и стильные женщины, как ты, рано замуж не выходят, — продолжал Берт.

— Точно, — согласился Ульрих.

— Ну, тебе я уже не нужна, — усмехнулась я.

— Нет, это я тебе уже не нужен, — возразил Ульрих.

— Да, потому что я не нужна тебе.