Я сказала правду

— Мне очень жаль, — проговорила я. Та часть моей личности, которая предположительно нарывалась на скандал, снова отползла на задний план. И вот я стояла перед мамой, готовая на компромисс, как всегда.

— Ах, молчи! Сейчас ты позвонишь тете Хульде и лично объяснишь все ей, ты меня поняла? Номер лежит около телефона.

Мой папа с каменным лицом принес стул из столовой, поставил его рядом с аппаратом и исчез в гостиной.

Я набрала номер тети Хульды.

— Беркштфлукманскижов, — сказал кто-то на другом конце провода. Судя по неудобоваримому и абсолютно бессмысленному сочетанию произнесенных букв, в которых смутно угадывалась фамилия моей тети, мне ответила домработница.

— Это Герри Талер, внучатая племянница фрау Флугманн. Скажите, она дома? — Было еще раннее утро, а мне уже до смерти хотелось водки. По нелепому стечению обстоятельств все алкогольные напитки находились в кухне, где также находилась моя мама. Скорее всего, она прижала ухо к двери и слушала, чтобы проконтролировать, все ли я сделаю так, как мне велели.

— Да, я слушаю. — Это уже был приятный молодой голос моей тети.

Я кашлянула:

— Это Герри.

— Герри?

— Герри, младшая дочь твоей племянницы Доротеи.

— Доротеи?

Я вздохнула:

— Герри, у которой на совести мейсенский фарфор, тетя Хульда.

— Ах, эта Герри! Спасибо за милое и оригинальное письмо, душенька. Но я думала, что ты уже свела счеты с жизнью. Наверное, я что-то пропустила и недопоняла. Как глупо, а я уже послала твоей матери цветы.

— Да, знаю, большое спасибо. Э-э… в общем, я все еще жива, и я хотела тебе сказать, что… в общем, моя мама, она очень… Она хотела бы… Из всех сестер она самая…

— Немедленно прекрати это, — прошипела мама из-за кухонной двери. Я замолчала.

— Ну, конечно, ты жива, иначе ты вряд ли могла бы мне позвонить, так ведь, душенька? — Тетя Хульда сделала паузу. Я услышала, как она зажигает одну из своих сигарилл. — Ну, и как ты собираешься это сделать? Теперь, когда все знают, что у тебя на уме, будет трудновато, тебе так не кажется?

— Я… ну, я хотела принять снотворное, — ответила я. — Все было точно рассчитано. У меня было тридцать пять таблеток. Но все эти таблетки в силу обстоятельств, рассказ о которых займет слишком много времени, я потеряла.

— Потеряла?

— Горничная все их засосала в пылесос.

— Ах, вот как, понимаю, душенька. Все, конечно, пошло совсем не так, как ты задумывала, — произнесла тетя Хульда. — А ты не могла быстренько придумать какой-нибудь другой способ?

— Нет.

— Ну да, ну да. Все это так неаппетитно. И когда нужна какая-то там жалкая поганка, вечно ее не найти. — Неужели тетя Хульда только что хихикнула? — А ты собираешься попробовать еще раз, душенька?

Я и сама не знала ответа на этот вопрос. Хотела ли я еще раз попробовать?

— Ну, извинись же, наконец, — прошипела мама из-за кухонной двери.

— Извини меня, пожалуйста, тетя Хульда, — пробормотала я.

— Это за что же, душенька?

— Ну, что я… что ты… получила это письмо, — запинаясь, произнесла я.

— Да что ты, душенька! Это была такая замечательная встряска. И спасибо тебе большое за книги. Я, честно говоря, такие книги не читаю…

— Ну, конечно, — сказала я с горечью. Все ведь читают только Кафку и Томаса Манна.

— …А вот картинки мне очень понравились. Как, например, вот эта — женщина наклонилась в своем белом халатике, очень ловко. А здесь вот у молодого человека просто потрясающая грудная клетка. А какой суровый у него взгляд! Здорово. Думаю, сейчас я немного почитаю эти бульварные романы. Ариведерчи, душенька.

— Э-э… нуда, ариведерчи, тетя Хульда.

— Что, уже все? — крикнула моя мама из кухни. — Ну, что она сказала?

— Передавала привет. Можно мне теперь уйти?

— Ни в коем случае, — отрезала мама. — Будешь сидеть тут целый день и отвечать на звонки. Ты сама заварила эту кашу, и будет справедливо, если ты же ее и будешь расхлебывать.

— Почему бы тебе просто не включить автоответчик? — предложила я.

— Потому что от этого будет только хуже, — произнесла мама. — Тогда мне придется всем перезванивать… Нет-нет, ты сама лично объяснишь людям по телефону, что все это было большим недоразумением и что я никакого отношения к этому не имею.

— Ты имеешь в виду недоразумение… в смысле… э-э…

— В смысле… Не смей, черт тебя подери! — крикнула моя мама. — Ведь из-за этого может пострадать моя репутация.

Итак, я поудобнее устроилась на стуле, от души надеясь, что телефон просто-напросто не позвонит. Но, к сожалению, зазвонил он довольно скоро. Первой оказалась фрау Колер, мать Клауса Колера.

— Я сразу так и подумала, что это неудачная шутка, — заявила она, когда узнала меня. — У тебя всегда было очень своеобразное чувство юмора.

— Извинись! — прошипела моя мама из-за двери.

— Извините, — сказала я.

— Извиняться ты должна перед Клаусом, — проговорила фрау Колер. — Как ты растоптала его чувства! К сожалению, у тебя своего сына никогда не будет, а иначе рано или поздно ты бы узнала, как больно бывает матери, когда на ее глазах у ее сына из груди вырывают сердце… Когда его лишают иллюзий насчет того, что в мире все бывает по справедливости!