Я сказала правду

Р.S. Прости, что сказала тебе, что, если наесться мыла, можно полететь. Но я тогда еще сама была маленькой и никак не могла знать, что через несколько лет ты, придурок, натаскаешь мыла из туалетов и нажрешься его. Тебе ведь было уже девять, когда ты — основательно подкрепившись мылом — спрыгнул с крыши гаража дяди Густава. По правде говоря, я до сих пор иногда задаюсь вопросом, как ты при столь вопиющей тупости сумел подняться до высокой должности специалиста в области экономики и организации производства.

12

Мама отпустила меня вскоре после обеда, когда отзвонились последние из ее сестер, партнерш по игре в бридж и тетушек. (Насколько я помнила, никому из них я писем не писала, но чего уж там — я попросила прощения у всех.)

И хотя за это время моя мама как минимум трижды прошествовала мимо меня (например, в туалет), она на меня не смотрела и больше со мной не заговаривала. Она лишь время от времени шипящим шепотом давала различные указания из-за двери. Ни пить, ни есть она мне не дала.

После окончания занятий в школе позвонила моя сестра Лулу:

— Вот это да, что это ты делаешь дома? Я думала, мама тебя на порог больше не пустит.

— К сожалению, пустила, — сказала я.

— Ладно, раз уж я на тебя нарвалась, слушай, что я тебе скажу. Во-первых, хорошо, что ты жива. И во-вторых, твои подозрения насчет Патрика не подтвердились.

— Ну и, слава богу.

— Да, — проговорила Лулу. — Патрик никакого отношения не имеет к тому типу, которого ты тогда подцепила…

— OtboyniymolotokЗ1.

— Да, этот извращенец… так вот, между ними нет ничего общего.

— Ага, только внешность, — кивнула я. — Наверное, они астрологические близнецы, такое иногда бывает.

— Чепуха, — сказала Лулу. — Ты просто что-то спро-е-ци-ро-ва-ла на Патрика! — Когда Лулу использовала в разговоре со мной заимствования, она всегда произносила их очень медленно. — Otboyniymolotok! Вечно ты выбираешь каких- то невообразимых типов. Да еще в Интернете! Я тебе сразу сказала, что там сидят одни только чокнутые и извращенцы. Ну-ка, позови маму к телефону, мне нужно кое-что с ней обсудить.

— Ладно, только недолго, бабушка Элсбет еще не звонила. Я не знаю, за что, но я должна буду срочно перед ней извиниться.

Перед своей мамой я тоже извинилась.

— Мне очень жаль, мама, — произнесла я, когда мы не смогли больше никого вспомнить, кто еще не позвонил.

— Со мной у тебя этот номер так просто не пройдет, — заявила мама. — Ты должна думать, прежде чем что-то делать.

— А если бы я сейчас была мертва? — спросила я.

— Было бы не лучше, — сказала мама.

Мда, спасибо и на этом.

Перед тем как уйти, я поискала папу и нашла его в саду. Он высаживал цукини на грядку.

— Папа! Ты тоже больше со мной не разговариваешь?

— А о чем ты хочешь поговорить, дочка? — Его лицо все еще сохраняло прежнее каменное выражение. — Приятного мало, ты согласна?

— Я никому не хотела причинить боль.

— Это просто смешно! — неожиданно закричал он на меня. — Как это ты хотела лишить себя жизни, никому при этом не причинив боли?

— Я думала, вас это не заденет так сильно… — Глупо, но по щекам у меня опять заструились слезы. — В последнее время дела у меня шли неважно, папа. Не только вы по-другому представляли себе мою жизнь — я тоже никогда не думала, что получится вот так! И потом, у меня есть определенная склонность к неврозу, и… хотя я боролась и пахала, как вол… в конце концов, у меня остался только один выход.

— Не всегда в жизни у нас все получается так, как мы себе представляли. — На лбу у папы вздулась вена, которая появлялась там, только когда он проигрывал в теннис. — Я тоже себе и представить не мог, что моя младшая дочь когда-нибудь попытается лишить себя жизни.

— Как я уже сказала, я никому не хотела причинить боль, — откликнулась я.

Мой отец сжал губы.

— По правде говоря, я ни по кому из вас скучать бы не стала! — вдруг выпалила я. А, ну вот, опять мое склочное подсознание себя проявило. — Все равно, что я ни сделай, вам все не так. Вы же стыдитесь моего цвета волос и моей профессии, вы стыдитесь того, что я все еще не нашла себе мужа. Я знаю, что вообще-то должна была родиться мальчиком. Вы четыре раза хотели сына, а получали «всего лишь» дочку. С каждым разом ваше разочарование становилось все больше. Но ведь никто не получает именно такую жизнь, какую хочет, правда? Человек должен довольствоваться тем, что у него есть.

Меня охватила такая ярость, что я даже перестала плакать. А мой отец, очевидно, был так поражен, что не смог ничего возразить.

— Ну, по крайней мере, теперь у тебя есть внуки, — добавила я, развернулась и ушла.